style="font-size:15px;"> – Зря я оставляла тебя со Светкой, забила тебе дуростью всякой голову.
– Почему ты так против? Ведь хуже мне от этого не будет.
– Не знаю. Может ты и права, хуже не будет, – уже спокойно сказала мама, – я только не понимаю, зачем тебе это нужно, откуда такая потребность в боге?
– Он мой друг. С ним же можно дружить?
Мама смотрела на меня и молчала. На ее лице была скорбь.
– Да. Дружи с богом, если хочешь. Может ты когда-нибудь простишь меня, – после некоторого молчания добавила она.
Я не стала спрашивать за что мне нужно прощать ее. Мне не хотелось с ней разговаривать по душам, потому что всегда подобные разговоры заканчивались ее слезами и обвинениями меня во всех грехах.
Вернулся Гога, он улыбался, и не разуваясь зашел на кухню.
– В субботу идем креститься! Ты довольна, девочка моя?
– Прекрати с ней сюсюкать, она уже большая, – огрызнулась мама.
– Смотри что я тебе купил, – Гога достал что-то из кармана, не обращая внимания на мамин комментарий.
Он положил передо мной золотую цепочку с крестиком, сказал, что это будет знак того, что я крещеная, что крестик надо будет беречь и охранять как символ своей веры. Я крепко обняла его за шею и поблагодарила.
– Вы с мамой помирились? Ты останешься? – тихонько шепнула я ему на ушко.
– Да, дэдико.
– Вахтанг, прекращай! – снова крикнула мама, – и не держи ее вот так!
Я висела на Гоге, обвивая его ногами за талию, а он поддерживал меня за попу.
– Она всегда для меня будет малышкой, – сказал Гога, опуская меня на пол, – но я буду стараться, я помню, она уже большая.
Тетя Света рассказывала про таинство крещения, она говорила, что в этот момент у человека появляется ангел-хранитель, и что теперь они с богом неразделимы, теперь бог всегда будет с ним. Она говорила, что если человек крестится в сознательном возрасте, то чувствует прикосновение бога. Я почувствовала прикосновение только ледяной воды, и от батюшки воняло старостью. Это единственное, что сохранилось в моей памяти о крещении. Мы были с Гогой, и он стал моим крестным отцом. Еще с нами была какая-то женщина, которую я видела в первый и последний раз в жизни, она была моей крестной матерью. Я даже не помню как ее зовут. Мама наотрез отказалась с нами идти, сказала, что у нее месячные, а с ними в церковь входить нельзя. Я выполнила свою часть уговора – покрестилась, а бог выполнил свою – оставил Гогу.
Что такое месячные я узнала через два года. Со мной был Гога, и конечно не было мамы. Мама не удосуживалась рассказывать мне о таких вещах как тонкий женский организм, а подруг, которые прошли этот момент взросления у меня конечно не было. У Гоги же и мысли не закрадывалось о том, что я могу не знать о том, что такое месячные, как они проходят и по какой причине. До этого момента я для него была маленькой шестилетней девочкой, которой он меня узнал.
Я
