иголку в стогу сена.
– Он сохранился?
– И как это волнительно, что Вы сидите сейчас напротив меня…
– Анна Даниловна! Так Вы сохранили крестик? – не унимался Микуров.
Она укоризненно вздохнула:
– Как Вы, однако, нетерпеливы, – и покачала головой.
– Ради бога!
Она, смакуя удовольствие, откинула крышку шкатулки:
– Эта история любви польской девочки так растрогала меня. Что отныне я вожу его всегда с собой. Он мне стал чем-то вроде доброго талисмана.
И вынула из шкатулки старинный маленький деревянный кельтский крест на кожаном шнурке. У Василия от волнения пересохло во рту. Он с трепетом смотрел на крестик, боясь поверить глазам:
– И я могу его взять?
– Берите. Ведь он предназначался именно для Вас.
Микуров благоговейно взял его и крепко сжал в ладони.
– Благодарю, – пробормотал он внезапно осевшим голосом, – Вы даже не представляете, что Вы сейчас сделали…
Она тихо улыбнулась:
– Ну, почему же «не представляю»? Я тоже когда-то была юной девочкой. И тоже была безумно влюблена.
– Анна Даниловна, Вы – самая добродетельная из всех женщин. Отныне я буду всегда поминать Вас в своих молитвах, – Василий склонил голову в почтительном поклоне.
Она в ответ по-матерински поцеловала его в лоб.
– Эй, Василь, не видать там капитана с поручиком? – пробудился Пылёв, широко зевая.
– Не видать.
– Как думаешь, надолго мы тут? Жрать страшно хочется. Хоть бы поужинать успели. Куропатов, сгоняй на кухню, узнай; может, есть чего? Вот что за дурацкая манера у этих немцев – есть по часам?! По мне так, есть надо тогда, когда голоден.
– Сейчас узнаю, – пообещал Куропатов, и, бросив перья, умчался.
– А, между прочим, господа, за нами следят, – заметил Микуров, оттопырив занавеску.
– Да, ну! Кто?
– Гляди; вон тот, в синем кафтане и чёрной шляпе.
– Который? – Пылёв взглянул на улицу, где было достаточно людно.
– Тот, что прячется за фонарный столб.
– Чем он отличен от всех остальных, что шляются мимо гостиницы?
– В том-то и дело, что ничем.
– Так с чего ты решил, что он – агент?
– Дурень ты, Мишка. Настоящий агент ничем и не должен выдать себя из толпы. А этот приехал на извозчике, вслед за нами. Теперь трётся под нашими окнами уже третий час.
– Ну, и глаз у тебя, Микуров! Неужели шведы?! – всполошился Пылёв.
– Вряд ли; скорее, местные. Кто-то держит город под неусыпным строгим надзором. Может, кардинал? Или канцлер? Или председатель суда…
– Есть! Есть ужин! – это вернулся с радостным известием Куропатов, – Подъём, ребята! Налетай!
Ближе
