сглатываю, – зовут Илья. Илья Сергеевич Савельев. Ему не больше тридцати пяти. Серые глаза. Острые скулы. Есть татуировка, не знаю, какая – но если будет фотка в майке, увидишь завиток на груди слева. Пожалуйста, постарайся до завтрашнего вечера узнать про него всё, что можешь.
– Ладно. Я после работы заскочу к твоей маме. Ты звонила ей сегодня?
– Да. Перед тем, как позвонила тебе. Спасибо, что навещаешь её. И спасибо, что согласилась помочь. Не… не говори Катьке про это, пожалуйста. Подай ситуацию как можно безобиднее, ладно?
– Наврать ей больше, чем ты наврала мне – это имеешь в виду?
Тяжело выдыхаю:
– Лен, прости.
– Я всё понимаю. Мы их из-под земли достанем, если они тебя обидят. Расскажешь как есть, когда посчитаешь нужным. Всё, целую, Лисец. Завтра позвоню и расскажу всё, что смогла нарыть.
Надо было принять у Антона нормальный телефон в подарок. Сейчас бы и своё местоположение знала, и про эту странную семью сама бы выяснила. Но подарок я заставила вернуть. Он старался, выбирал. Хотел, чтобы я порадовалась. Но это было слишком дорого. А я знала, что Антон между вечеркой и работой мечется, да ещё мама в возрасте. И больше никого, кто может о ней позаботиться. Что она теперь будет делать?
На место жалости и чувства вины приходит тревога. Всплывает разговор на кладбище. И те двое, которые хотели меня забрать. Откуда они знали Антона, и что от него хотели? И что хотели сделать со мной? «Товар», «хозяин». И та странная девушка, которая советовала мне не сопротивляться. Кому?
В замочной скважине проворачивается ключ.
– Алиса, – Малика появляется в дверном проёме. – Ужин готов. Идём. Илья Сергеевич скоро появится.
Я иду за ней босая и в халате. На ужин с хозяином.
Будоражащие противоречия. Я одета по-домашнему, будто живу здесь взаправду. Иду ужинать с хозяином дома. Который занимается со мной сексом, как и положено моему жениху или мужу. Еду за меня готовит прислуга. А я не делаю ничего. Как и положено девушке человека, обладающего таким состоянием. А ещё меня запирают на ключ. Малика обращается со мной так… странно. Было бы проще, если бы она выказывала негативное отношение. Но вот это холодное равнодушие, с которым она произносит моё имя. Не считает должным стучаться прежде, чем войти в мою комнату. Можно сказать, что она заботится обо мне… как о вещи.
Но страннее всего то, что я чувствую, когда смотрю на Илью. И когда он прикасается ко мне. Вот здесь кроется такое чудовищное противоречие, что мне, как выразилась бы Катька, сносит крышу.
На столе свечи. Белая скатерть в пол. Стол узкий и длинный. Накрыт на две персоны. Илья будет сидеть в одном конце стола, а я – в другом. Наверное, нам не придётся разговаривать. Глупо разговаривать, когда вы садитесь настолько далеко друг от друга.
Передо мной плоская белая тарелка с золотыми струйками узора. И по бокам бесчисленное количество вилок, ножей и ложек. Несколько бокалов разной формы чуть поодаль.
Шарахнулась,
