того, как ее хвост исчез, раздался плеск. Мария опустила голову, и волна прямо к ее ногам поднесла ребенка. Маленького, с золотистой кожей и странным, блуждающим взглядом серебряных глаз – он как будто не знал, на чем остановиться, и ни на чем не фиксировался. Мария расплакалась, потому что не представляла, что с ним делать, но в то же время чувствовала, что бросить его нельзя. Ведь он выплыл прямо к ней – значит, в некотором роде ее.
– Очень красивый сон, – сказал я. – Похоже на сказку.
– Для взрослых, – Мария усмехнулась. – Я плакала еще и потому, что поняла, что теперь придется меньше пить и вообще следить за собой, ответственность проявлять и все такое, а мне не хотелось. Мне хотелось сидеть с Йоханнесом в его доме на Гавайях, пить коктейли и слушать море.
Когда мы отсмеялись, Мария продолжила рассказ. Проснувшись, она почувствовала себя плохо. Через некоторое время у нее поднялась температура. Йоханнес встревожился и привел врача. Тот потребовал полного осмотра в больнице, и уже там их с Марией огорошили тремя сюрпризами: во-первых, у нее острое вирусное заболевание (что еще куда ни шло), во-вторых, вероятно, шизофрения (Мария в это решительно не поверила и посоветовала врачу самому провериться на предмет этой болезни), в-третьих – она ждет ребенка (что было совсем уже из ряда вон).
Обсудив все с Йоханнесом, Мария согласилась после того, как расправится с вирусом, поехать в Израиль и проконсультироваться там, раз уж так хочется Йоханнесу и он поедет с ней, тем более что Израиль – это такое место, поехать куда очень соблазнительно в любой ситуации. Там она наблюдалась у именитых специалистов и там же родила ребенка. Родители Йоханнеса, узнав об этом, потребовали законного бракосочетания. Измотанная психотерапией и родами, Мария не имела сил обсуждать это и рассматривать вариант отказа, и безропотно согласилась. Но если бы у нее и нашлись возражения, то не из-за замужества, а из-за того, что ни она, ни Йоханнес не представляли, что делать с ребенком и, что повергло меня в шок, не были уверены, что это их ребенок.
Сначала я даже не понял, что она имеет в виду, и хотел переспросить, но Мария меня опередила, высказав свою просьбу:
– Об этом я и хотела тебя попросить. Ты можешь как-нибудь устроить нам тест ДНК? Или как это называется.
– Ты сомневаешься, что отец – Йоханнес?
Эта мысль норовила пошатнуть их идеалистические образы, которые я себе напредставлял, и особенно – образ Марии, так что я даже не поверил своим собственным словам. И произнес их дурацки сомнительным тоном, как будто мог знать ответ на этот вопрос лучше Марии и имел право утверждать, что она отрицает очевидное.
– Да, – ответила Мария простодушно, ни на миг не изменившись в лице. – И что я – его мать.
– Подожди, – запутался я. – Ты выносила и родила ребенка, но сомневаешься, что ты – его мать?
– Именно так. Я понимаю, что для тебя это звучит так же странно,
