был единственным мужчиной, не поддавшимся на Лизины чары. За рекордное количество внебрачных детей редакция звала его Осеменякиным. Едва Лиза входила в кабинет к Семену с обработанными письмами, он начинал вращать глазами, нервничать, чертыхаться и отправлял ее все переделывать заново.
Глаза шамаханской царицы блестели лаком близких слез:
– Что ему от меня надо? Скажи, Маша, это такой способ домогательства?
Другого объяснения непостижимой неприязни к ней Семенякина Лиза не видела и, скорее всего, была права.
Вскоре девушка разочаровалась в работе журналиста, не успев им, впрочем, стать. Она ушла, но еще долго витал в коридоре сладковато-пряный запах ее духов, унося мужчин в сладковато-пряные грезы тысячи и одной ночи. А из жизни Марии Лиза выпала раз и… Вот и нет.
Не навсегда.
Однажды, спустя лет пять, кто-то дернул за рукав в магазине:
– Маша!
– Да?..
– Мария, вы… ты меня не узнаешь?
На нее смотрела совершенно незнакомая женщина, одетая во что-то глухое, темное, будто чернилами облитая от горла до лодыжек. Лицо без тени косметики, волосы зачесаны в гладкий хвост. Голос… Мария еле узнала Лизу по голосу.
– Это… ты?! – глупо спросила Мария и замолчала.
Страшно было задавать вопросы – видимо, произошло что-то дурное, какая-то трагедия, отчего между шамаханской царицей в павлиньих перышках и нынешней неприступной дамой пролегла огромная пропасть. Лишь услышав колокольчиковый смех, Мария облегченно вздохнула: смеется, значит, все хорошо. Улыбка Лизы была по-прежнему прелестной: белоснежные зубы, круглые ямочки, блестящие черные глаза. Другая Лиза, перевоплощенная, но та же. Кажется, счастливая и вполне довольная собой.
– Как живешь? – решилась спросить Мария.
– Живу, – пожала плечом Лиза. – Замуж вышла. За Георгия Палыча. Ну, помнишь, ты еще статьей его пугала.
– Который бу… бу… – забубнила Мария, и Лиза помогла, смеясь:
– Все верно, тот самый бугай! Он душка.
– А облысеть? Напрочь?..
– Что?
– Ты готова была облысеть, чем…
– Это ж фигура речи, – смутилась Лиза.
– Но он тебя домогался!
– Как бы иначе я поняла, что он меня любит?!
– А он любит?
– Не то слово!
– А ты?
– И я! Он же у меня первый, что бы вы обо мне ни думали! И последний.
– Ничего мы такого не думали, – соврала и мгновенно поверила себе Мария.
Лиза усмехнулась:
– А то я не знаю…
– Дети есть?
– Двое, мальчик и девочка.
Взгляд Марии ткнулся в обоюдоострые стрелки брюк подошедшего человека, поднялся по большому туловищу к буйноволосой голове.
– Гошик, – проворковала Лиза, – помнишь,
