тоже. Я много с ними занимаюсь. Увлеченность родителей службой не должна мешать общению с детьми.
Он занял свое место за письменным столом.
– Какой у вас вопрос?
Громыко старался быть убедительным:
– Георгий Максимилианович, наш представитель в ООН отсутствовал на заседании в Совете Безопасности и не смог наложить вето на резолюцию, требовавшую прекращения боевых действий и вывода всех войск с территории Южной Кореи.
Маленков кивнул головой.
Громыко продолжал:
– Сегодня опять собирается Совет Безопасности ООН. Он может принять новую резолюцию, которая отправит вооруженные силы стран ООН на Корейский полуостров. Тем самым американские войска получат право участвовать в войне и использовать флаг Организации Объединенных Наций.
– А что ваш министр? – спросил Маленков.
– Андрей Януарьевич не в силах пересмотреть свою позицию.
Маленков задумался. Молчание затянулось. Громыко ждал. И вдруг, что-то решив для себя, Георгий Максимилианович твердо сказал:
– Вам же известно, что по распределению обязанностей в политбюро я не занимаюсь внешней политикой.
И секретарь ЦК сменил тему разговора на более приятную:
– Еще я намереваюсь купить детям телескоп. Я читаю литературу о межпланетных путешествиях. Конечно, сегодня это представляется чистой фантастикой. Но завтра…
– Который час? – спросил первый заместитель министра иностранных дел Громыко своего помощника.
– Двадцать два сорок пять, – отчеканил тот, – без пятнадцати одиннадцать вечера.
– Звоните в посольство Соединенных Штатов, – распорядился Громыко. – Скажите, что я прошу посла приехать ко мне через час.
Оставшись один, он вскрыл пакет, присланный из ЦК партии, и углубился в чтение документа с грифом «совершенно секретно».
Помощник вернулся:
– Посол Алан Гудрич Кэрк не может приехать. Объяснил, что у него грипп и он лежит в постели.
– Кэрк – военный моряк, вице-адмирал, как это он умудрился заболеть? – неодобрительно заметил Громыко.
– Посол просит разрешения прислать вместо себя советника-посланника.
Громыко секунду помедлил, посмотрел на лежащую перед ним бумагу и согласно кивнул. Когда ровно в полночь под аккомпанемент боя больших напольных часов в кабинет Громыко вошел американский дипломат, Андрей Андреевич встретил его демонстративно сухо. Сократив обязательные формальности до минимума, объявил:
– Я пригласил вас для того, чтобы от имени моего правительства заявить решительный протест. Обстрел советского аэродрома в Приморье американскими самолетами – невиданное нарушение международного права. Я уполномочен вручить вам ноту советского правительства.
Американский дипломат ответил:
– Я не могу ее принять, господин
