запястья и вывернула так, что Элла заскулила. Хватка у меня, при желании, могла быть железной – практика Чиар-Чиа всегда давала результаты.
– Никогда. Ко мне. Не прикасайся. – прошипела я едва слышно и посмотрела на танцовщицу. Может, применить к ней воздействие?
Но этого не потребовалось. В глазах Эллы и так был испуг, и я поняла, что перебарщивать не стоит. Брезгливо откинула ее руку и вышла из класса.
Мне пришлось завернуть в туалет, чтобы умыться и прийти в равновесие. Я посмотрела на свое отражение в зеркале. Губы искусаны, глаза лихорадочно блестят, а щеки побледнели от бешенства.
Спокойнее.
Я ведь понимала, что не Элла является виной причиной моей нервозности. Уже три дня единственный, кто на самом деле выводил меня из себя, был Джонатан. Гадский Джонатан! Я теперь ненавидела его так же, как и восхищалась. Как и хотела.
Да, на занятиях я была этим чертовым мертвым самураем, но это выявило две проблемы. Напряжение никуда не девалось – только копилось во мне. А танец перестал быть моим.
Я перестала принадлежать себе, управлять собой, потому что подавляла собственные переживания. И, при этом, чувствовала попеременно то его злость, направленную на меня по непонятным причинам, то восхищение.
И с этим надо было что-то решать.
Да, занятия у Деверо выводили меня на новый уровень – могли вывести – но, в то же время, полностью дестабилизировали, что было слишком опасно.
Я вздохнула, отмечая в зеркале, что мышцы лица расслабляются, и глаза уже не мечут молнии.
Я должна идти в студию. И придумать что-нибудь для лучшего контроля своих эмоций и, одновременно, полного раскрытия. Как бы противоречиво это не звучало. Но если не поможет, а Джонатан продолжит свои нападки, мне придется уйти. Пусть это и будет выглядеть, будто я просто не выдержала темпа или требований.
Ставки были слишком высоки, чтобы позволить кому-то лишить меня эмоционального равновесия.
Глава 3
Кьяра
Высокая медноволосая девушка металась в ограниченном пространстве. Она была похожа на насекомое, которое корежило под глухие ритмичные удары вперемешку с визгливыми нотами скрипки, попавшей в нерадивые руки.
В жестких, изломанных поворотах и резких выпадах чувствовалось знакомство с агрессивными военными культурами; а неестественно выгнутые руки и ноги говорили о специальной практике.
Танец был странным, непривычным глазу, но, если всмотреться в суть, с удивительно гармоничным рисунком и особой пластичностью.
И страхом. Страх пропитал каждое движение, вздох и взгляд танцовщицы. И в нём была своя завораживающая эстетика.
Девушка сделала гигантский прыжок, замерла на секунду, раскрутилась вокруг своей оси и прогнулась в обратную сторону, доставая затылком до земли, вскидывая вперед, резко вверх ноги, будто отбиваясь от неведомого врага. Потом перевернулась на живот, начала извиваться и…
Изображение пошло рябью и пропало.
Я отключила
