не слова, чтобы она не сделала бы каких-нибудь лишних телодвижений. К две, эти два метра от стола с трупом, я шел «тяжело» ступая и медленно, как в замедленной киносъемке. Нет, я ничего не боялся. Я уже знал, что я – чемпион в этом моральном сражении с толпой, я знал, какая будет реакция, когда я предстану, весь в крови и в таком вот наряде, перед толпой в лучках закатывающегося в верхушки могучих елей, чьи «лапы, как пел Высоцкий, дрожат на весу… Я шел и слышал, и кожей чувствовал, какие кардиальные перемены происходят с толпой. Когда я вышел к ним, ужас был в их глазах, толпа была в движении броуновском – люди прятались за спины друг друга. Я сразу заметил, что руки их были пусты. Только какая-то женщина, окаменев от страха от моего вида, крепко сжимала вилы, потому что не могла разжать пальцы!
…Я подошел вплотную к Егору. Его женщины уже были у него за спиной и выглядывали через его плечи широко открытыми глазами. Егор пытался, да, пытался, сохранить «хладнокровие». От его злобы и агрессии не осталось и следа. «Егор, – сказал я спокойно, – пойдем со мной… ты должен видеть все, что с твоим братом… Если кто еще хочет – пошли с нами…» Егор сжал пальцы, но это были не кулаки. Это были пальцы, прятавшиеся свое дрожание. Он взглянул мне в глаза: его глаза были чистые и испуганные. «Пойдем, не бойся, это же твой брат!» Егор, заикаясь, сказал: «Я – что. Я пойду. Надо, так надо!» Я увидел, как участковый Вася пробирается к нам. Я громко сказал: «Василий! Быстро в больницу и принеси мне таз с водой!» Вася на ходу по-солдатски развернулся и побежал в больницу. Пока м с Егором дошли до стола с окровавленным также изрядно трупом, Вася был рядом с тазиком, наполненном чистой водой. Я глазами показал ему, чтобы он тазик поставил рядом с трупом. Я попросил Зою, чтобы она сняла свою маску и надела ее на Егора. Что она быстро и аккуратно сделала. «Егор, подойди вплотную к столу. И внимательно слушай меня, смотри, что я тебе покажу и запоминай. Чтобы потом – никаких пересудов и фантазий! Понял! Если понял, кивни два раза головой». Егор сначала поднял глаза на меня, что-то хотел спросить, глаза были испуганные, лоб покрылся каплями пота, он кивнул два раза. Я медленно взял скальпель, пинцет. И показал кончиком пальца на правое, серое легкое, потом я на левое и спросил Егора, сказав, чтобы отвечал мне кивками головы: «Ты знаешь, что это за органы?» Егор кивнул головой. «Легкие, так? – Егор опять кивнул головой. – Они должны быть одно цвета, так? Они должны быть с воздухом, так? – Егор кивал головой. В глазах его мелькнула искра понимания, что ему показывают. Лоб его порозовел. – Я беру кусочек левого, ЗДОРОВОГО, легкого – я взял кусочек легочной ткани – и бросаю его в тазик с водой, – я сделал это. – Что мы видим? Кусочек плавает, потому, что в нем воздух. Теперь я беру кусочек серого больного легкого и бросаю в тазик. – Я это сделал, кусочек сразу утонул. – Легкое превратилось в „глину“. В нем нет воздуха. — Я приподнял легкое и сжимая,
