потому что они деформируют личность. На собраниях нужно рапортовать о своих достижениях. Естественно, мы приукрашиваем, взбиваем результаты своей работы как диванные подушки и в конце концов превращаемся в этаких бодрячков-энтузиастов. Отвратительное зрелище. По моим наблюдениям, в Microsoft все презирают энтузиастов и думают, что сами не такие. Посмотрели бы они на себя во время собраний! Образцовые члены студенческого братства. К счастью, притворный энтузиазм обычно не выходит за пределы маркетинговых собраний, и атмосфера на кампусе вполне себе неформальная.
А еще бывают ругательные собрания. Тоже прикольно – все рвут друг друга на части.
Сегодняшнее собрание было про какие-то мелкие подробности и нагоняло ужасную скуку. Под конец у одного из маркетологов включился пейджер. Приборчик на столе жужжал как оса, ерзал и дергался в предсмертных судорогах. Мы завороженно смотрели на него, словно на тарантула. Дискуссия замерла и увяла.
После собрания от улыбки болели мышцы щек. Нёбо саднило от «Капитана Кранча».
Я сразу позвонил родителям. Трубку взял отец. На заднем фоне слышался голос телеведущей Опры. Дневные ток-шоу – плохой знак. Папа говорил веселым тоном: наверное, не хочет признавать того, что с ним случилось. Я поинтересовался, не смотрит ли он Опру. Он ответил, что просто забежал в дом перекусить. Мама взяла вторую трубку. Как только отец отошел от телефона, она призналась, что папа всю ночь глаз почти не сомкнул, а когда засыпал, то стонал, будто за ним кто-то гонится. Утром он оделся как на работу и сел смотреть телевизор. Вел себя подозрительно бодро и не говорил, что будет делать. Потом пошел в гараж достраивать свою железную дорогу.
Сегодня я узнал новое слово – «трефинация». Это когда в черепе сверлят дырку, чтобы ослабить давление на мозг.
Утром ко мне в офис пришла Карла. Рано-рано, я только успел включить утреннюю проверку почты. Карла притащила большую коробку с пластмассовыми кофейными кружками с логотипом Windows (продаются в киоске в четырнадцатом корпусе).
– Угадай, что в этом году все жители вселенной Карлы получат на Рождество? – весело спросила она. – Кружки уценили.
Пауза.
– Хочешь такую, Дэн?
Я ответил, что пью слишком много кофе и колы, статистика заболеваний раком прямой кишки не в мою пользу, хочу, конечно. Карла вручила мне кружку. Потом окинула взглядом мой офис: монитор NEC MultiSync, системник Compaq (моя рабочая лошадка), джазовый постер в рамке, на потолке наклейка для бампера «Mac Hugger» – «Яблочник», алтарь из черно-белых фоток Стива Балмера, большой майкрософтовской шишки.
– Я сделал алтарь в шутку, – сказал я, – но он как бы зажил своей жизнью. Даже страшно. Помолимся?
Карла тихо спросила:
– Кто такой Джед?
Она прочитала, как я набираю пароль – совсем как Хэл из «Одиссеи 2001 года»!
Я закрыл дверь и рассказал Карле про Джеда. Если честно, я рад, что наконец кому-то смог это рассказать.
После
