спросил Саша. – Уехал он?
– Умер.
– Мне очень жаль, – сказал Саша. Он этому от Кати научился – говорить «мне очень жаль», когда кто-то где-то помер. Это был, как объяснила Катя, хороший тон. – А что с ним стряслось? – Это Саша уже от себя придумал, Катя такому не учила, напротив, говорила, что любопытствовать неприлично, но Саша не во всем слушался Кати, она не была для него таким безоговорочным авторитетом, как Олег, да и Олега он иногда не слушался.
– Попал под машину, – ответил кандидат. – Вчера уж похоронили.
Саше было и вправду очень жаль – поди ищи теперь какого-нибудь другого эксперта! Он вполуха слушал, что бормочет кандидат: сокурсник-де его был человек малоприятный, но – серьезный мужик, с красным дипломом окончил, работал в Ленинке, в отделе рукописей. . Саша чуть было не ляпнул, что уже побывал в этом отделе, но вовремя спохватился: болтать надо как можно меньше. Никакого другого приятеля или сокурсника у кандидата не нашлось, он только повторил свой совет съездить в Питер, и объяснил, что в Пушкинском доме собрано абсолютно все, что Пушкина касается, и тамошние сотрудники все знают.
– Но, – прибавил кандидат, глядя на Сашу все с той же непонятной печалью, – должен предупредить вас: ежели вы намереваетесь попытаться оценить и продать вашу находку нелегально или вывезти ее контрабандой. .
– С чего вы это взяли? – возмутился Саша. Однако кандидат его возмущенья как будто и не слышал:
– …то туда вам и соваться не стоит. Ищите других путей.
– А в Ленинку? – спросил Саша, наглея от безысходности. – В этот самый отдел рукописей? Вот, к примеру, ваш товарищ, который помер, – он бы взялся за такое дело?
– Не исключено, – подумав, сказал кандидат. – Да, не исключено, что Каченовский бы взялся. Но я вам еще раз говорю, что ваш документ почти наверняка – фальшивка и ничего не стоит…
– Угу, угу, – промычал Саша. Каченовский был тот самый ботаник, которому он уже показывал рукопись. Маловероятно, что там у них десятки Каченовских, это вам не Пушкины. Он все-таки спросил имя-отчество покойника. Кандидат подтвердил. Круг замкнулся. Но, разумеется, в Москве была еще пропасть всяких филологов. «Буду искать».
Дни выдались очень занятые, не до Пушкина – аудиторский налет, таможня накосорезила, финский поставщик сорвал договор. А Олег в отпуске, и вообще все люди, кроме Саши, ушли в отпуск – скоро август, а это такой месяц, когда всякая разумная тварь старается оказаться подальше от Москвы. Саша тоже хотел бы в отпуск, но им с Олегом нельзя брать отпуск одновременно. Он в сентябре возьмет, это даже лучше, бархатный сезон, впрочем, на Крите он всегда бархатный. Теперь нужно было лететь в Хельсинки. В пятницу после обеда секретарша взяла Саше билет – на понедельник. «Заодно и в Питер заеду». Вечером Саша не утерпел, помчался в Остафьево: крыша (в смысле кровля) его беспокоила. Слава богу, все оказалось нормально. Он дал прорабу всякие указания насчет дальнейшего.
– Не извольте
