на тебе, ибо такой вариант более вероятен – у меня всё-таки работа, возраст, посему желание гульнуть с недавних пор отсутствует напрочь.
– Давайте!
– «Где-то мы уже видели этого красавца!» – решат Маруся с Ниной. И непременно поделятся своими подозрениями с Пчеловым. А тот, ты уж поверь мне – старому волку, вытряхнет из них всё, слышишь – всё, что им известно. До последней капли! После чего сделает должные умозаключения касательно твоей роли в нашей работе. А о ней не то, что знать, – подозревать никто не должен.
– Но ведь мы знакомы. Поэтому полностью исключать факт абсолютной непреднамеренности нашей встречи не может даже такой «выдающийся мыслитель», как Славка, – с мастерством опытного философа, выложил свои аргументы студент.
– Согласен. Один раз – можно, но два-три – это уже не случайность, а закономерность, так, кажется, считает философская наука?
– Так.
– Чем больше времени пройдёт до первой засветки – тем лучше. Для нас обоих… А теперь докладывай, что там у тебя? Контакт с профессором установил?
– Так точно. Даже дома у него побывал! Впечатление такое, будто вернулся на родную землю, окунулся, если можно так сказать, в прошлое… Короче, ненадолго впал в детство.
– И чем вызваны такие ассоциации?
– Обстановкой в квартире. Куклы, колокольчики, прочая мишура, одним словом, культ. Культ всего белорусского!
– Фролушкин страдает национализмом?
– Нет, что вы. Скорее обычной ностальгией, вызванной воспоминаниями об ушедшей юности. Сытой и весёлой, какой у меня лично, никогда не было.
– По сытости и весёлости ностальгии не бывает. Это тоска по Родине, дружок.
– Возможно, Глеб Иванович, вполне возможно… Да, совсем забыл, профессор предлагал остаться у него на ночь, но я отказался.
– Боишься?
– Чего?
– А вдруг он предпочитает исключительно мальчиков?
– Вы о чём, товарищ комиссар?
– Да так… В общем, отказался – и правильно сделал. Бежать впереди паровоза – не самое благодарное занятие. Подождём, когда он сам прибудет в заданную точку. Согласно расписанию.
– Вот-вот… И я об этом подумал!
– Но долго раскачиваться тоже нельзя. Времени у нас в обрез.
– Гм… Похоже, что вы, как и Фролушкин, познали Господа Бога.
– Куда нам, грешным? Кстати, что тебя подвигло на столь неоднозначный вывод?
– Только Всевышнему известно, сколько нам отпущено…
– Да я не об этом… В Европе давно попахивает новой большой войной, выиграть которую мы сможем только в том случае, если успеем очистить страну от всех внутренних врагов. Иначе растопчут нас господа империалисты, и следа не останется! А этого допустить нельзя.
– Скажите, а Фёдор Алексеевич в этом списке есть?
– Каком списке?
– Ну… Врагов народа.
– Я ещё не знаю. Впрочем, попадёт он туда или же нет,
