рывком высвободила руку, а Ффайон, плотно сжав губы, покачала головой:
– Будет лучше, если ты не станешь трогать рану. А то лечение пойдет насмарку.
Потирая запястье, Анвен быстро подавила свой гнев. Ффайон просто старается помочь ей.
– Насколько все плохо? – спросила она.
– У тебя останется шрам. – Ффайон принялась промывать рану. Вода несла и облегчение, и боль. – Навсегда. Скорее всего, довольно уродливый, так что ни один мужчина не захочет иметь с тобой дел. Но это, возможно, и к лучшему.
Ффайон медленно полоскала ткань в миске, а Анвен обдумывала ее слова, брошенные почти веселым тоном. Анвен сразу поняла, что эта женщина не будет ей союзницей, несмотря на ее валлийский выговор.
– Но это уродство даже сейчас некоторых мужчин не отпугивает, не так ли? – Ффайон принялась промывать рану. – Все заживает во славу Господа. Ты, должно быть, еще невинна.
Анвен не хотелось обдумывать слова Ффайон, но кое-что следовало прояснить.
– В самом деле заживает? – спросила она.
– Да. В своей бесконечной мудрости Всевышний наделил меня даром и знаниями целительницы. Полагаю, для окончательного выздоровления потребуется еще неделя.
– Наверняка так много времени это не займет. – Припарка нещадно щипала.
– Несколько дней назад мы вообще не думали, что ты выкарабкаешься. – С этой требовательной божьей женщиной или без нее, Анвен не имела ни малейшего намерения оставаться в Гвалчду. В Брайнморе нуждаются в ней. И дело не только в Мелуне. Анвен гадала, жива ли еще ее сестра Алиенора, не досталось ли ей снова от Уриена, лорда Брайнмора. Ей больно было о них думать. Требовалось как-то отвлечься от сожалений, что она не в состоянии сейчас помочь тем, кто в ней нуждается.
– Вы давно здесь живете?
– Почти всю жизнь. – По лицу Ффайон проскользнула тень боли, и она добавила: – Много лет.
– Вы так долго знакомы с этой семьей?
– Я сама принадлежу к семье. Я – сестра матери Тига и Рэйена. Я их тетка.
Дверь открылась, и, прихрамывая, вошла Эдит с хлебом и кувшином на подносе.
Ффайон нахмурилась сильнее.
– Я распорядилась, чтобы еду тебе носила Грета. Жаль, что мои требования не исполняют. С Гретой ты пошла бы на поправку куда как быстрее.
Эдит с грохотом поставила поднос на столик в дальней части комнаты.
Спрятав ступку и пестик в сумку, Ффайон изрекла, обращаясь к служанке:
– Тебе было бы полезно хоть иногда вспоминать о седьмой заповеди. А теперь иди с Богом.
Но Эдит продолжала хлопотать над подносом до тех пор, пока Ффайон сама не покинула спальню.
– «Иди с Богом», – передразнила она. – Будто эта женщина сама чтит Творца нашего! Болтает тут о прелюбодеянии, когда ты, бедняжка, и поесть-то толком не в состоянии.
Открыв дверь, Эдит высунула голову в коридор.
– Но она, конечно, не
