трупы, но хоть какое-то объяснение случившемуся. Подозреваемого. Улики.
Комната была просторна и светла. Стол, кресло, пианино. Затем нечто странное. В центре гостиной стоял развернутый к камину длинный диван. На его спинку был наброшен огромных размеров американский флаг.
И лишь дойдя почти до самого дивана, офицеры увидели тела, лежащие по ту сторону.
Женщина была молода, светловолоса и явно беременна. Лежала на левом боку, прямо перед диваном, с подобранными к животу ногами – в позе зародыша. На ней был яркий пляжный комплект-бикини; цветочный узор на ткани практически не различался из-за крови, покрывшей едва ли не все тело. Вокруг шеи была дважды обернута белая нейлоновая веревка: один конец тянулся вверх, к потолочной балке, второй – в сторону, к телу мужчины футах в четырех.
И вновь веревка дважды обматывала шею жертвы; свободный конец уходил под тело и обрывался в нескольких футах с другой стороны. Окровавленное полотенце, наброшенное на лицо, скрывало черты. Он был невысок, около 165 см, и лежал на правом боку, с поднесенными к голове руками, словно все еще защищаясь от ударов. Его одежда – синяя рубашка, белые брюки в черную полоску, широкий стильный ремень, черные ботинки – была насквозь пропитана кровью.
Никому из офицеров и в голову не пришло проверить пульс у кого-либо из лежащих. Как и в случае с телами в автомобиле и на лужайке перед домом, бесполезность этого была совершенно ясна.
Хотя Де Роса, Вайзенхант и Барбридж были патрульными, а не следователями по делам об убийствах, все трое и ранее сталкивались на службе со смертями. Но прежде им не приходилось видеть ничего подобного. Дом 10050 по Сиэло-драйв выглядел настоящей бойней.
Потрясенные полицейские разделились, чтобы обыскать остальные помещения. Над гостиной были устроены вместительные антресоли. Де Роса взобрался по деревянной лестнице и нервно оглядел их, но никого не увидел. С южным концом дома гостиную соединял холл. В двух местах в нем обнаружилась кровь. Слева, сразу за одним из пятен, размещалась спальня, дверь которой была приоткрыта. Простыни и подушки смяты, покрывало сдернуто, будто кто-то – возможно, женщина в ночной рубашке, оказавшаяся на лужайке, – уже успел раздеться и улечься в постель, когда в дом заявились убийцы. На доске у изголовья кровати сидит игрушечный кролик с опущенными вниз лапами и настороженными ушами, словно бы насмешливо взирая на вошедших. Крови нет, как нет и каких-либо признаков борьбы.
Через холл, как раз напротив, – хозяйская спальня. Дверь также открыта, как и двери в дальнем конце комнаты; сквозь опущенные жалюзи виднеется бассейн.
Эта кровать шире и аккуратнее; откинутое белое покрывало открывает верхнюю простыню веселой цветочной расцветки и белую с золотистым геометрическим узором нижнюю. Две подушки лежат скорее в центре кровати, чем у изголовья, – они словно отделяют сторону, на которой спали, от не используемой. У стены напротив, экраном к кровати, стоит телевизор с двумя
