моей соседки, СПП резким движением расцепил наши руки. Больше всего мне хотелось пойти вместе с ней. И не важно, что там за дверью. Лучше уж оказаться там, чем опять стоять одной, без всякой надежды на помощь и поддержку.
Меня трясло так сильно, что пришлось обхватить себя обеими руками. Лишь тогда это прекратилось. Теперь я была первой в цепочке. И потому просто стояла, разглядывая узорчатую плитку между черными ботинками СПП и собственными грязными ногами. Я буквально валилась с ног после бессонной ночи, и запах гуталина, исходящий от обуви солдата, вызывал рвотный рефлекс.
А потом они вызвали меня.
Я очнулась в тускло освещенном кабинете размером с половину моей тесной спаленки дома. И я совершенно не помнила, как вошла сюда.
– Имя?
Я уставилась на койку и нависающий над ней странный серый аппарат. Он немного светился.
Из-за ноутбука выглянуло бледное лицо. Это был болезненного вида мужчина. Очки в тонкой серебристой оправе готовы были соскользнуть с его носа в любую секунду. Голос у него оказался неестественно высоким: он словно не говорил, а пищал. Я прижалась спиной к закрытой двери, больше всего мне хотелось оказаться как можно дальше от этого незнакомца и его странной штуковины.
Врач проследил за направлением моего взгляда.
– Это сканер. Здесь нечего бояться.
Видимо, я выглядела не слишком успокоенной, поэтому он продолжил:
– У тебя когда-нибудь было сотрясение мозга или перелом? Ты знаешь, что такое компьютерная томография?
В голосе мужчины слышались участливые нотки, и я поневоле сделала шаг вперед. А потом покачала головой.
– Через минутку тебе нужно будет прилечь на кушетку, чтобы я мог проверить, все ли в порядке с твоей головкой. Но сначала назови свое имя.
Убедиться, что все в порядке с твоей головкой. Как он это узнает?..
– Твое имя, – резко повторил он.
– Руби, – ответила я, а затем поспешно добавила фамилию.
Он на мгновение задумался, а затем быстро начал печатать на клавиатуре. Мой взгляд вновь оказался прикован к машине. Интересно, это очень больно, когда копаются в твоей голове? И сможет ли он каким-то образом увидеть, что я сделала?
– Черт, до чего же они все ленивые, – тихо пробурчал врач. – Они ведь не проводили предклассификацию?
Я слабо представляла, о чем он говорит.
– Когда тебя забрали, они задавали какие-нибудь вопросы? – вставая, пояснил он. Все-таки эта комнатка была уж слишком маленькой. Всего два шага – и он оказался рядом со мной. Сердце бешено колотилось. – Твои родители называли солдатам симптомы?
– Симптомы? – просипела я. – У меня нет никаких симптомов – у меня нет…
Доктор покачал головой. Казалось, он едва сдерживает раздражение.
– Успокойся, здесь тебе ничего не угрожает. Я не собираюсь причинять тебе вред.
Он
