style="font-size:15px;"> Разумеется, недостатка в наблюдателях на корабле не было, и самым зорким из них был наш капитан.
Хотя, друг мой, как вы помните, был от природы нрава тихого и кроткого, хотя он постоянно принуждал себя к нелицемерному уважению по отношению к своему командиру и много раз на дню приводил себе на ум то обстоятельство, что начальник его имеет полное право именоваться и быть супругом леди N, скоро он должен был признаться, что питает к капитану не меньшую неприязнь, чем капитан к нему самому.
Как ни грустно мне признать за своим другом такую слабость, правды ради должен я сообщить, что, будучи лишен причитавшегося ему служебного отличия и всякой надежды на общество леди N, он ожесточился против своего командира, и видя, что последний подозревает в нем счастливого соперника, не отказал себе в утешении уверить его в этом. Он позволял себе дерзко улыбаться капитану в глаза, а выполняя распоряжения его, принимал на себя такой надменный вид, что за несколько дней неприязнь капитана превратилась в настоящую ненависть и он стал искать случая отомстить своему обидчику. Мой друг с радостью заметил плоды своих усилий, и каждую минуту ожидал поединка, о котором мечтал очень давно.
О, сколь мало еще он знал своего капитана! Однажды по утру, когда мой друг шел сменять вахтенного офицера, с ним поравнялся Филипп Блейк и проговорил на ходу «Чтобы ни произошло сегодня не теряйте благоразумия». Мой друг хотел было выяснить, что должны означать эти слова, но Филипп покачал головой, в знак того, что ничего не может сообщить более, и прошел мимо.
Впрочем, долго гадать не пришлось. Сперва один из младших английских офицеров пытался вызвать его на ссору, затем его место занял, бывший прежде главным его гонителем, Куракин, но тоже без успеха, ибо задеть моего друга было очень непросто, по причине его несклонности ко всякого рода ссорам и дракам. Прямо же оскорбить его избегали, чтобы не оставить за собой вину зачинщиков поединка.
В описанные мною дни, несмотря на то, что неблагоприятной погодою наш корабль сильно отнесло к северу, путешествие наше подходило к концу, ибо мы проделали уже более четырех пятых своего пути и приближались к острову Сейбл. Все члены экипажа терпели обыкновенные в таких случаях лишения в самом необходимом. Запасы сколько-нибудь приятной или полезной пищи иссякли совершенно. Не только младшие чины, и наш капеллан, всегда подававший нам пример строжайшего воздержания, но и старшие офицеры и само семейство капитана несколько дней сряду не подкрепляли себя ничем, кроме сухарей с сушенной козлятиной и разведенным ромом водой.
«Взгляните сюда, мичман, – подозвал Беренсдорф моего друга, протягивая ему подзорную трубу, – запомните навсегда эту полоску бледно зеленого цвета впереди. Вы полагаете, конечно, что видите перед собой волны морские, которые изменили обычную свою окраску, благодаря какому-нибудь течению в своих глубинах. Так думали многие и нашли свою смерть в зыбучих песках «пожирателя
