моего друга, однако обед прошел далеко не так непринужденно и приятно, как можно было ожидать, учитывая, что чести откушать за капитанским столом он был удостоен впервые. Будучи уверен, что ему не удастся скрыть свою сердечную тайну во время предстоящего свидания, он не знал на что решиться. Как бы ни была принята эта новость, к прежним столь счастливо (теперь мой друг полагал, что до сего часа был счастлив) протекающим вечерам, наполненным музыкой и лестным внимание леди N, возврата быть не могло. Потерять расположение ее или оскорбить своего капитана казалось ему равно невозможным. Мой друг признался мне, что мысли эти были ему столь тяжелы, что напомнили те минуты, когда стоял он на палубе с ядром в руках, и, если бы не клятва данная тогда, одному Богу известно не прибегнул ли бы он к сему способу избежать свидания.
Я пожал плечами.
– Неужели приказание леди N повергло вашего друга в такое отчаянье? Право, часы ожидания встречи, столь для него желанной, представляются мне более приятными. Скажу откровенно, сударь, что, если после всего что я услышал, вы станете уверять меня, будто друг ваш смог уклониться от встречи с леди N, я не поверю.
– Я и не собирался вас в том уверять. В обыкновенный час он как всегда явился в капитанскую каюту и сел за клавесин с сэром Эдгаром. Впрочем, в этот вечер игра плохо удавалась им. Оттого ли что сэр Эдгар был особенно не расположен к занятиям, оттого ли что море стало очень неспокойно и корабль начало ощутимо раскачивать и толкать, но только друг мой то и дело брал неверную ноту, так что скоро леди N объявила Эдгару, что он может идти, и дать возможность своему учителю показать обычное свое мастерство.
– Скажите, сэр, – спросил Эдгар, собираясь уходить, – в вашем отечестве как обычно обращаются к сыну, когда хотят его похвалить? Как называла вас ваша матушка?
– Я не имел удовольствия знать своей матушки, ибо она умерла, когда мне не было двух лет от роду.
– А как бы вам хотелось, чтобы она вас звала?
– Я никогда не размышлял над этим вопросом, сэр. Но если вы настаиваете, я признаюсь, что, если бы матушка прозвала меня «капитаном», она доставила бы мне этим большое удовольствие.
– Весьма удачный ответ, – заметил я.
– Сэру Эдгару он тоже понравился, ибо он заметил леди N, что хотел бы иногда слышать, как она обращается к нему таким образом.
– Так к вам со временем все будут обращаться, – отвечала она, прощаясь до утра.
Лишившись общества своего ученика, мой друг тотчас пришел в замешательство. Он не чувствовал в себе способности ни играть, ни заниматься приятной беседой. Особенно потому что леди N, которая обычно изящно поддерживала любое его начинание, теперь нисколько не желала этого делать, задумчиво глядя на любимого своего зверька, то крутившегося у нее на коленях, то перебегающего с руки на спинку кресла, она хранила молчание. Ветер все крепчал, и корабль час от часу кренился и скрипел сильнее. Наконец, один особенно сильный
