которые угрюмо лежали у входа, ожидая хозяев, и провожали суровыми, налитыми кровью глазами всех входящих и уходящих. Заходили старшеклассники, чтобы попить пива втайне от строгих родителей и полапать подружек. Забегали стайки девушек-сортировщиц, закончивших смену на перерабатывающей отходы фабрике…
Народ в Доме Пустыря развлекался, как мог: здесь всегда отыскивалось самоваренное мутное пиво, пара общественных бесхозных гитар и колода карт. Сидеть приходилось на земляном полу или старой покрышке, подпирая спиной обсыпавшиеся от времени кирпичи.
В таком неприглядном месте я и познакомился с девушкой, которая смогла изменить всю мою жизнь. А ведь я ее сначала и не заметил; она сидела напротив на двух положенных одна на другую покрышках и что-то рассказывала окружающим, а потом вдруг взглянула на меня и спросила, не собираюсь ли я домой. Я собирался – день пролетел незаметно. Оказалось, что нам в одну сторону.
Мы вышли из Дома Пустыря, свернули на дорогу, ведущую через свалку к поселку. Девушка кивнула мне снисходительно и пошагала к домам. Я двинулся следом, поравнялся, стараясь не отставать.
Уже вечерело. Свирепое красное солнце устало коснулось краем верхушки яблони, растущей посреди свалки. Девушка ускорила шаг. Я шел рядом с ней, будто во сне. Как только она отворачивалась, пялился на нее, словно идиот. Какая же она была красивая и сильная, как львица или бойцовая собака: загорелая, крепкая. Вот только лицо прятала под длинной белой челкой. Так многие делали, радиация красоты не прибавляла никому.
Разговор не клеился, мы молчали. Моя спутница иногда поворачивалась ко мне и начинала рассматривать мое лицо. Натыкаясь взглядом на искалеченный глаз, она тут же отворачивалась. По-видимому, зрелище такое ей не нравилось. От нечего делать, я достал из кармана ошейник-подарок и стал вертеть его в руках.
– Красивая вещица, – сказала она заискивающе, – послушай, как там тебя…
– Дони, – представился я своевременно.
– Ага, – она кивнула рассеянно. – Подари это мне, а?
– На, бери, – сказал я с внутренним злорадством, если честно, отцовский подарок не вызывал у меня ничего кроме досады, я даже хотел выкинуть «волчий» ошейник, но рука не поднялась, – все равно рано или поздно потеряю и…
Я не успел договорить, сзади раздался топот и лай – моя спутница вздрогнула и, зажав в кулаке добытый трофей, бросилась наутек. Через секунду со мной поравнялись охотники.
– Парень, ты тут девчонку не видел? – спросил меня один из них, придерживая за загривок огромную черную лайку, зыркнувшую на меня свирепым взглядом.
– Не-а, – я лениво сунул руки в пустые карманы, – не видел.
– Ясно, – разочарованно кивнул охотник.
В общем-то, мне было без надобности знать о том, для чего потребовалась охотникам та девчонка. Охотники, на то и охотники – ловят должников и ценных
