голову всякими любовными глупостями.
Эбигейл часто заморгала.
– Мы просто обсуждали «Войну и мир», – заметив в его глазах недоумение, она уточнила, – это роман Льва Толстого, одного из величайших писателей мира, – недоумение с его лица никуда не исчезло, зато передалось Эбби, – вы, что, не читали?!
– Я не трачу свое время на подобную ерунду, – своим привычным тоном ответил он.
– Это не ерунда, – заступилась она, – а классическая литература.
– Литература пишется для людей, которые предпочитают сидеть дома и читать о жизни других, вместо того, чтобы строить собственную, – громко сказал Дарен. – И пока один покоряет мир, остальные покоряются ему. – Он внимательно посмотрел ей в глаза. – Поэтому я не нахожу выгоды в литературе.
– В ней и не должно быть выгоды, – тихо сказала Эбигейл. – Она просто учит нас чувствовать.
– Но не учит, как сколотить состояние.
– Деньги – не все в этом мире.
– Все, мисс Дэвис, – спокойно ответил он, – просто нужно знать, как ими пользоваться.
Сказав это, Дарен развернулся и направился к высокому стеклянному зданию, на которое Эбби только сейчас обратила свое внимание. Она сказала «к высокому?» Поправочка: к нереально высокому. К ТакомуВысокомуЧтоНевозможноБылоОписатьЕгоСловами. Оно возвышалось над остальными строениями, теперь казавшимися Эбигейл настолько маленькими, что сравнить их можно было разве что с лилипутами, в страну которых пробрался огромный зеркальный великан. Конечно, она уже видела небоскребы и ни раз, но этот определенно был самым высоким. И выглядел так же величественно, как и человек, который в нем жил. Эбби заставила себя оторвать взгляд от стеклянного дворца, а затем вошла внутрь. Они молча шли по длинному коридору, а затем в такой же тишине ехали в широком зеркальном лифте, по своей грандиозности ничуть не уступающему самому зданию. Эбигейл взглянула на экранчик, и её глаза тут же расширились – они поднимались на 123 этаж! Она ехала со своим вечно разъяренным боссом на 400 метров в высоту! Боже, она просто надеялась, что сильно преувеличила эту цифру.
Когда двери лифта открылись, Эбигейл осторожно вышла и практически моментально замерла. Она почувствовала себя Алисой, которая по волю случая попала в Страну Чудес, хоть этот Гордец совсем и не был похож на того милого белого кролика. Все в холле, начиная от стен и заканчивая мебелью, было выполнено в чисто белых тонах, изредка допускающих оттенки нежно-бежевого цвета, слегка перемешанного с шоколадным. Вокруг висели картины, а на полочках и некоторых тумбах стояли фотографии. Это место было таким светлым, уютным и… простым – при всей его нескрываемой дороговизне, – что тот факт, что здесь живет человек, настолько властный и жестокий, просто не укладывался у Эбби в голове.
Оглянувшись, Эбигейл заметила, что Дарен куда-то исчез, и тогда, осторожно подойдя к огромным панорамным окнам, позволила себе на мгновение выглянуть наружу. Вид всего
