без ответа, но она не растерялась и продолжила. – Светомузыку я уже подобрала. С официантами договорилась – они тоже будут выглядеть не совсем обычно. Вот здесь можно поставить стол с закусками, – она указала на место рядом с окном и почувствовала, как загорелись её глаза. – Гости будут подходить за едой и невольно бросать свой взгляд на вид, который отсюда открывается. А так, как это будет после ужина, то думаю, они смогут застать и красивый закат. Я уверена, что это придаст вечеру свое очарование.
Эбигейл замолчала, ожидая его одобрения или восторга. Интересно, что же он скажет? Восторг – это было бы весьма уместно, верно? Ведь она сама не могла удержать в себе тех эмоций, которые при одном лишь описании этой идеи просто хлестали через край.
– Мне не нужно очарование, – сухо ответил Дарен, заставляя улыбку Эбби тут же исчезнуть, – я просто хочу, чтобы все прошло на уровне. У гостей должно быть достаточно еды и напитков, а декорации не должны быть вычурными или детскими. Никакой светомузыку, раскрашенных официантов и прочей романтичной ерунды с закатами. Все строго и по-деловому.
– Но ведь невозможно постоянно жить в строгости, – возразила она, – я уверена, что вашим гостям понравится, что на вечере будет что-то, что заставит их улыбнуться. Возможно, даже повеселиться.
– Это не детский утренник, мисс Дэвис, – строго сказал он, – а высококлассный прием. Люди моего мира не привыкли к подобному, и я не хочу, чтобы вашими стараниями вокруг этого вечера и его провала много месяцев не смолкали сплетни.
– Но я не…
– Вы знаете, где находится выход, – резко перебил её Дарен. И Эбигейл даже ничего не успела ответить, потому что он быстро исчез из её поля зрения, скрывшись где-то в глубине дома.
– Какой же он упрямый! – Негодовала она, оставшись наедине с тишиной. – Вечно злится и никогда не одобряет ни одной моей идеи! А ведь я просто хотела сделать как лучше, – она обиженно сложила руки на груди, внезапно зацепившись глазами за большую цветную фотографию. На ней была запечатлена красивая светловолосая девушка, стоявшая рядом с конем. Она была одета в простые деревенские штаны и темно-синий свитер, и очень напоминала Эбби ту прелестную девушку Элейн, с которой она познакомилась сегодня утром, разве что на фотографии ей было, наверное, не более пятнадцати, а об инвалидной коляске не шло и речи. Её голова была естественно повернута в сторону, создавая впечатление её полной неосведомленности в том, что где-то неподалеку кто-то направил на неё объектив. Эбигейл любила такие фотографии. Они были живыми. Дышали чем-то настоящим. Тем, чего никогда не передаст никакая заранее заготовленная поза или специально натянутая улыбка.
Почему Господь допустил это с ней? Почему искалечил такую светлую душу?
Эбби прикрыла глаза и сложила перед собой руки, начиная едва уловимым шепотом произносить небольшую молитву. Возможно, кто-то скажет, что это не поможет Элейн встать
