к одинокому полуспящему мужичку, который притулился между газетным киоском и грязным обшарпанным углом вокзального здания.
Настю чуть не стошнило, когда она увидела издалека, как обрадовавшийся дядька стал укутываться ее шторой, в которую всего полчаса назад был завернут окоченевший покойник.
* * *
– Дима, а ты был когда-нибудь в Астрахани? – спросила Настя, когда они уже ехали в общем вагоне, пропахшем пивом, мочой и несвежей пищей.
– Нет, а что?
– Да так, ничего. Интересно все-таки, куда только судьба не забрасывает человека.
– Ну нас-то с тобой, положим, не судьба сюда забросила, а случай. Это разные вещи. И в Астрахань я не поеду, я выйду раньше. А ты как хочешь. Я лично в Москву еду, а тебе и впрямь лучше в Астрахань. В провинции у тебя будет меньше проблем.
Настя испугалась. Ей, конечно, не впервой перебираться с места на место, но она никогда не оставалась одна. Всегда с ней был Марат. А сейчас она даже представить себе не могла, куда пойдет в чужом городе и как будет устраиваться.
– Дима, ты что? Не бросай меня. Хочешь я тебе кое-что скажу?
– Нет, не хочу. Я сыт по горло, больше ничего знать не желаю. С тобой я расстанусь. Больше я тебе не помощник. Извини.
Дмитрий посмотрел на притихшую Настю. В эту минуту она жалкая, растерянная и поникшая чем-то напомнила ему Милу, всегда такую беззащитную и кроткую. У Насти в эту минуту было то же выражение глаз, те же поджатые губы, и даже сомкнутые вместе руки она точно так же, как Мила, прижала к груди.
«Вот это сходство, ничего себе!» – подумал тронутый до глубины души Дмитрий и слегка приобнял девушку. Она вдруг прижалась к нему всем телом и быстро-быстро заговорила прямо в самое ухо:
– Димочка, любимый мой, хороший. Спасибо тебе за все, ты такой добрый, такой сильный, такой красивый. Ты у меня единственный, я пригожусь тебе, я верная, я умею хорошо драться и защищаться, я буду делать все, что прикажешь, только не бросай меня…
Дмитрий опешил. В нем смешались два чувства, первое – это глубокая усталость от проблем, связанных с Настей, и второе – чувство жалости и неспособности оставить Настю одну. Ее голос, ее слова, ее тон – все напоминало ему Милу в данную минуту, и он в порыве этого чувства крепче обнял ее и прижал к себе.
– Господи, Мила, ну что мне с тобой делать? – непроизвольно произнес он и сам испугался.
Настя слегка отпрянула от него и внимательно, сквозь слезы посмотрела ему прямо в глаза.
– Что?! Что ты сказал? Как ты меня назвал? – возмущенным шепотом спросила она.
Воцарилась минута молчания. Оба в какой-то тупой растерянности смотрели друг на друга и что-то соображали. Вокруг сидели люди, полудремавшие пассажиры, кто-то и вовсе не спал, а таращился в окно на проплывавшие мимо выжженные солнцем степи. Но тут все, как один уставились на них.
– Пойдем, выйдем в тамбур, – сказал Дмитрий и взял Настю за руку.
Она
