с пышной юбкой. Рявкнули, приказав вернуться в комнату. Тут здание вздрогнуло. Завизжали противопожарные сирены, и трое в черных бронежилетах и шлемах припустили к эскалатору. Я же отправилась на восьмой этаж, вспомнив, что там располагалось обзорное окно.
– Что вы сейчас чувствуете? Вы очень напуганы? – пристала ко мне журналистка из «Имперского», на которую натолкнулась возле того самого окна.
Нас было трое – она с оператором и я, прилипшая морской звездой к прозрачному толстому стеклу. Стемнело, внизу колыхалась людская толпа, над ней – огни полицейских дронов. Тут и там появлялись яркие вспышки и загорались синим силовые поля, которыми протестующие защищались от разрядов полицейских парализаторов. Люди в черной форме приказывали манифестантам разойтись. В ответ их засыпали камнями и бутылками с зажигательной смесью.
– Вы расстроены отношением части жителей Сайруса к Большому Отбору? – продолжала молоденькая журналистка.
От страха у нее мелко трясся подбородок.
– Я расстроена лишь тем, что к нам относятся, как к безмозглым дурам и имперским подстилкам, – ответила ей с досадой. – А еще тем, что участницам до сих пор не раздали оружие. Мне жаль, что проконсулу не удалось вовремя разогнать толпу, но я уверена, охрана не позволит им ворваться в здание. Если это произойдет, нам потребуется оружие, чтобы себя защитить. Или же постоять за тех, кто не умеет им пользоваться.
Впрочем, скоро все улеглось – как только прибыли отряды регулярной армии. Толпа разбежалась, а сотня активистов, ратующих за отделение от Империи, попала в тюрьму. Об убитых или раненых новостные каналы молчали, зато по внутреннему интеркому сообщили, что сегодняшние мероприятия Отбора отменяются. У проконсула Сайруса нашлись более важные дела, чем ужин в компании ста восьмидесяти шести претенденток за внимание Сатора Сола.
Так и не узнав ничего о Тимире, отправилась спать. Помню, вытянулась в кровати, размышляя, почему мой рейтинг после заявления о ношении оружия опять пополз вверх.
– Тебе, Эйви, стоит сперва думать, а уж потом говорить! – заявила куратор, войдя ко мне в комнату, чтобы пожелать доброй ночи.
Адели выглядела встревоженной. Ходили слухи, что следующим утром нас перевезут в другое место, но… Несмотря на свои связи, больше ничего узнать ей не удалось.
– Отстань от девочки, – подал голос Тир.
Стилист замер в дверях, улыбнулся мне приветливо. Я же натянула до шеи пушистый мягкий плед, пряча от мужского взгляда кокетливую пижамку, выданную мне Адели. Тир тоже сменил одежду на темное трико и обмотался ремнями с ног до головы, словно пулеметными лентами. А я подумала: он что, спать в этом собирается?!
– Неужели до сих пор не поняла? – набросился он на Адели. – С твоим-то чутьем, моя дорогая! В куче золы нам попался истинный бриллиант, поэтому мы не станем ни во что вмешиваться. Пусть Эйвери Мэй говорит, что думает, и поступает, как знает. Наше с тобой
