всех, без разбора. Предупредить их, чтобы тоже бежали?
– Эвелин! – Эмма влетела в ее комнату, помогая дочке встать. – Девочка моя! – рыдая так же, как и несчастная невеста, Эмма обняла дочь изо всех сил. – Не плачь! – она была настроена гораздо решительней супруга, – видимо, это оттого, что еще ничего не успела обдумать, в отличие от него. – Я уже послала за Гвеном! Мы что-нибудь придумаем! Ты не должна подчиняться этому безумию! Никто не должен! Мы все, – люди, и мы – свободны! Да, мы служим правителю, да, выйдем защищать наши земли, если случиться война, да, платим ему подати, – но он не вправе распоряжаться нашими судьбами! Это переходит все границы!
– Нет, мама, – чуть отступив, Эвелин только покачала головой, побледнев еще больше, – на фоне и без того белой кожи эта бледность выглядела страшно. – Я не сбегу с Гвеном. Я не могу так с вами поступить.
– Да, что ты! – Эмма не верила собственным ушам. – Неужели ты подчинишься? Нет, Эвелин! – теперь уже она потихоньку сползла на пол. – Нет, нет, нет! – Эмма закрыла лицо руками, чувствуя, как жизнь ее родной дочери скатывается в пропасть. – Все лучше, чем такое замужество! Он же, – чудовище, Эвви! Ты загубишь свою жизнь! Уж лучше скитаться по лесам, чем жить с этим!
– Чудовище? – еле выдохнула Эвелин совсем уже побелевшими губами. Разве мало было того, что ее любовь разрушена? Того, что ее принуждают выйти замуж за незнакомца и отказаться от любви? Так он еще, ко всему прочему, и чудовище? – Мам! Что ты о нем знаешь?
– Ну, о нем многое говорят, – Эмма как-то неестественно начала вращать глазами, – Эвелин даже испугалась, что у нее сейчас случится припадок. – Будто он ест младенцев, пьет кровь молодых девушек, жестоко карает своих слуг, проводит какие-то странные ритуалы с жертвоприношениями… А земля там, где он находится слишком долго, перестает давать урожай. И живность вся погибает. Говорят, вокруг его поместья мертвые леса… И сам он дольше трех дней при дворе не остается и не гостит ни в одном доме…
Отшатнувшись, Эвелин вжалась в стену. Да, что-то такое она когда-то слышала… Какое-то проклятие… Наложенное на одного из соратников правителя… Только тогда все это не имело к ней никакого отношения, – а все сказки о том, что происходит в высшем свете со всеми его обитателями, ее ничуть не интересовали, – разве что посмеяться…
– Так это правда, – а ведь еще совсем недавно ей казалось, что хуже быть не могло. – Он тот самый проклятый герцог!
– Я надеюсь, все это, – лишь выдумки, – они обе и не заметили, как Лейн вернулся. Хотя, всякое могло быть, – уж ему-то было это прекрасно известно. Придворные от скуки и безделья часто попадали в какой-нибудь культ, – так что жертвоприношения вполне могли иметь место, а иногда, задурманенные наркотиками, могли и убивать… К тому же, могло объединиться одно и другое, – в нормальном
