и так, и эдак… Я-то все его слабые стороны и места знаю, не зря четверть века прожили, но тут…
Вот он мне и говорит:
– Я Алисе помогу. Как я её с умирающим Бредом оставлю? Она ж и с детьми-то не справляется. А вдруг он преставиться решит. А я – рядом. Всё чин-чином.
Ну никак он Бреда не «уговорит». Зато меня уговорил. Согласилась. Я же – добрая душа.
Вы будете смеяться, но некоторые мои приятели меня так и прозывают: «Оксанка-Добрая-Душа», только созвучно это «Иванушке-дурачку». «Оксанка-Добрая-Душа»… «Иванушка-дурачок»… Как ноты. Ладно. Бог с ними. Добрым, да дуракам – на Руси счастье…
Отвлеклась…
Я, «добрая душа», вспомнила про свою хорошую соседку по подъезду по имени Вероника. Она прекрасная и добрая – в нормальном смысле – женщина. Всегда сокрушалась, что давно не была в отпуске на море. И всякий раз, когда я привозила ей сувениры и истории, просила взять её с собой в другой раз. Я обещала, но никогда не брала.
Мы с Игорем любим ездить только одни. Пару раз пытались поехать с друзьями, но нам не понравилось. Однажды нас сравнили с лебедями, которые не терпят соседей и селятся исключительно на охраняемой ими территории, разоряя при этом другие гнёзда.
«А почему бы и нет?», – подумала я тогда. – «Очень похоже…».
Но вернёмся к Веронике.
Кроме того, что она прекрасный человек, она ещё и «святая» женщина, потому что только святые могут работать на «Российском почтамте» за семь тысяч рублей в месяц с 9–00 до 20–00, поскольку на такую зарплату желающих совсем не много, а объект – стратегический. На этом «секретном объекте» она целыми днями общается с теми районными пенсионерами, которым не хватило талончиков в поликлинике.
В летний период «менее святые» сотрудники почтамта умудряются брать длинные больничные – если не выпал отпуск – и Веронике приходится пахать «за себя и за того парня». Причём – всё за те же семь тысяч в надежде на то, что болезная барышня когда-нибудь, после дождичка в четверг, окажет Вероничке подобную услугу.
Да и за такую мизерную зарплату там никто не держится. Среди работников «стратегического объекта» такая текучка, что болящие прямо с больничной койки идут на рынок торговать помидорами или арбузами на сезон, за который заработают столько, сколько ответственная Вероничкина работа не принесёт и за год.
Да и арбузы пенсионеры не покупают – тяжёлые. А покупают арбузы всё больше Добрые Молодцы, хоть бы и с детьми. Хоть глаз порадуется.
И в таком режиме моя Вероничка живёт не один год. Я иногда думаю, что она – слегка мазохистка, и таким вот образом отрабатывает какие-то кармические грехи.
Итак – звоню, хотя она и живёт в соседней квартире. Телефонный звонок крайне важен. Говорю бодрым не терпящим отказа голосом – нужно сначала влить елей в уши, а там – пойдёт как по маслу. Ради неё же стараюсь.
– Аллё. Да?
– У тебя когда отпуск? – спрашиваю.
– Ну… Скоро…
– Как
