дощечке – дозируют шпателем, скатывают в шарики с помощью большого и указательного пальца, обсыпают жженой магнезией и вручают вам в круглых картонных коробочках. Аптека стоит на углу, где стайки веселых растрепанных ребятишек играют, бегают взапуски и становятся кандидатами на таблетки от кашля и мягчительные сиропы, поджидающие их в «Синем свете».
Айки Шонштейн был в нем ночным фармацевтом и другом своих клиентов. Так уж оно повелось на Ист-Сайд, где сердце фармацевтики еще не стало glace[4]. Там аптекарь, как оно и следует быть, – советчик, исповедник и помощник, умелый и благожелательный миссионер и наставник, чью эрудицию уважают, чью высшую мудрость глубоко чтят и чьи лекарства, часто не притронувшись к ним, выбрасывают на помойку. Оттого-то повисший крючком и оседланный очками нос и тощая, согбенная под бременем познаний фигура Айки Шонштейна были хорошо известны в ближайших окрестностях «Синего света» и ученые назидания ночного фармацевта высоко ценились.
Айки проживал и завтракал у миссис Ридл, в двух кварталах от аптеки. У миссис Ридл была дочь, ее звали Рози. Скажем без обиняков – вы ведь, конечно, и сами догадались – Айки боготворил Рози. Ее образ вошел в его мысли столь постоянным ингредиентом, что уже никогда не покидал их; она была для него сложным экстрактом из всего абсолютно химически чистого и утвержденного медициной – во всей фармакопее не нашлось бы ничего ей равного. Но Айки был робок – застенчивость и нерешительность служили ему плохим катализатором для преобразования надежд в реальность.
Стоя за конторкой, он являл собою существо высшего порядка, сознающее свои особые достоинства и эрудицию, а за пределами аптеки это был тщедушный, нескладный, подслеповатый, проклинаемый шоферами ротозей – в мешковатом костюме, перепачканном химикалиями и пахнущем socotrine aloes[5] и valerianate ammoniae[6].
Нежелательной примесью к розовым мечтам Айки Шонштейна (вполне-вполне уместный каламбур!) был Чанк Мак-Гоуэн.
Мистер Мак-Гоуэн также стремился поймать на лету ослепительные улыбки, кидаемые Рози. Но если Айки стоял у задней черты, то Мак-Гоуэн ловил их прямо с ракетки! Вместе с тем Мак-Гоуэн был и другом, и клиентом Айки и частенько, после приятной вечерней прогулки по Бауэри-стрит, заглядывал в «Синий свет», чтобы ему помазали йодом царапину или же залепили пластырем порез.
Как-то раз к вечеру Мак-Гоуэн с обычной своей непринужденностью манер ввалился в аптеку – ладный, видный с лица, ловкий, неукротимый, добродушный парень, – и уселся на табурет.
– Айки, – обратился он к фармацевту, когда тот принес ступку, сел напротив и принялся растирать в порошок бензойную смолу. – Раскрой-ка уши пошире. Выдай мне зелье такое, какое мне требуется.
Айки внимательно оглядел внешность мистера Мак-Гоуэна, отыскивая обычные свидетельства конфликтов, но ничего не обнаружил.
– Снимай пиджак, – приказал он. – Значит, все-таки пырнули тебя ножом в ребра. Сколько раз говорил я тебе – итальяшки до тебя доберутся.
Замороженным, ледышкой
Слабительное из столетника
Валериана на нашатырном спирте
