ноготки оцарапали ему широкую спину. Бугры стальных мышц замерли от саднящей боли. Казалось, что по спине скатилась пухлая капля крови.
Владимир немного подождал, а после, преодолевая спазм узкой вагины, продолжил свои дерзкие и сильные движения.
За остаток дня они сблизились еще несколько раз. И всякий раз Владимир обильно орошал своим семенем послушное, раскрытое лишь для него лоно женщины.
В коротком перерыве Елена Николаевна накинула легкий халатик и сбегала наверх, в господский дом. Вернулась она быстро.
– Прислуга уже вся спит. Я захватила корзинку еды и две бутылки вина, – скороговоркой сообщила она.
Они с наслаждением поужинали пирогами с белорыбицей, гусиным паштетом, персиками, свежим маслом, сыром и запили всю эту трапезу отличным вином.
Елена прижималась к нему всем телом и шептала слова любви.
– Я обожаю тебя, Владимир! У меня никогда не было любовника лучше тебя.
– А были другие? – деланно нахмурился Владимир.
– Один раз… Я согрешила с нашим прежним приказчиком. Супруг давно его рассчитал, когда заподозрил неладное. Он и молодого конюха убрал.
– Можно понять твоего Ивана. Иметь такую роскошную женушку! Чего только попка твоя стоит! – он принялся дурашливо кусаться и щипать ее.
– Ой, Лоденька, я, кажется, расцарапала тебе спину.
– Ничего, милая. Такие ранения украшают мужчину.
– Володя, смотри, какая луна. Я иногда люблю плавать по ночам. Пошли еще раз искупаемся нагишом.
– Пошли, моя наяда. Я посажу тебя на свой х*й прямо в воде.
Она смутилась.
– Володя, не говори таких слов…
– Ну, что ты, милая Ленушка! Эти-то слова и есть – самые важные, когда люди страстью одержимы. Без них любовь пресна, как уха без соли. И твое местечко сладкое, как я должен именовать кроме как – «королевой пи**ой»? Самое хорошее, самое верное это слово. Ничего лучше не придумано. Ничего слаще не звучит! Слух ласкает, и х*й на подвиги поднимает это заветное слово. Красивее и звонче его нет ничего в этом мире…
– Как ты говоришь… Стыдно, а сладко… – ее синие от страсти глаза увлажнились – Я люблю тебя!
Они пошли купаться. Перед самым выходом, в свете оплывшей свечи, одиноко стоящей на столе, Владимиру показалось, что в окне нарисовался силуэт лохматого Нептуна.
«Но, он же стоял возле входа? Опять мне мерещится всякая ерунда».
Он мотнул головой, и Нептун куда-то испарился.
Голые тела двух любовников белели в серебристом потоке луны. Елена, подобно прекрасной наяде, плескалась недалеко от берега. Он наблюдал за ней.
– Ой, Володя, здесь рыба! – взвизгнула она.
– Смотри, чтобы ничего не заплыло в твою распрекрасную песеньку. Вылазь, я ее снова приласкаю.
Они любили друг друга и на берегу, возле мостков. Потом он сбегал во флигель за масленкой с маслом и заставил ее
