у меня уже там все болит.
– Если бы ты жила со мной, у тебя бы все время болела пи*да. Так положено – ходить бабе с опухшей пи*дой. Если это место не болит, значит – никудышный муж.
– Ну, по-моему, ты преувеличиваешь… – тихонечко шептала она.
– Я? Нисколечко. Сегодня я буду мучить тебя весь день. И не будет тебе пощады. Сейчас сходи в туалет. Потом мы немного позавтракаем, и я начну тебя мучить, – широко улыбался он.
Она встала и потянулась, вскинув полные руки.
– Какие роскошные у тебя груди…. – он наклонился и поцеловал её соски.
– Лодя, дай мне одеться. Я должна сходить в усадьбу. Дать всем распоряжения и принести нам завтрак. Ты пока отдохни, любимый. Я скоро.
Через час она вернулась, одетая в свежее платье, смахивающее на простонародный сарафан. Оно свободно колыхалось поверх крутых изгибов роскошной фигуры. Сборки легкой ткани шли от грудей, делая лиф настолько объемным, что Владимир невольно крякнул. Глубокое декольте открывало вид на два холма, цвета парного молока. По красному полю ситца шли миленькие белые цветочки. Из-под длинного подола выглядывали белые туфельки на каблучке. Елена успела даже слегка подвить несколько локонов своей роскошной прически и припудрить маленький носик.
– Ты надела это красное платье, чтобы мой бычок совсем сошел с ума?
– Нет, – смеясь, ответила она. – Лодя, садись завтракать. Я принесла тебе маковых кренделей, окорока, фруктов, огурцов, колбасы, рыбы, вина. Нам хватит с тобой почти на весь день.
– Я заметил, как ты меня называешь нежно: Лодя…
– Да, мне так нравится… Ты не против?
– Нет, – улыбнулся он.
Сначала они позавтракали. Потом долго лежали в постели и нежились, мило разговаривая о всяких приятных глупостях. Наконец он не выдержал.
– Снимай сарафан.
– Под ним ничего нет! – рассмеялась проказница.
– Даже панталон?
– Даже панталон.
– Ты умница! Снимай.
Она легко скинула красное полотно и вышла в одних туфельках на середину комнаты.
– Обожди… – пробормотал он, рассматривая ее с нарастающим вожделением.
Он кинулся в сени. Там стоял обшарпанный сундук, в котором хранился речной фонарь, длинный багор, несколько ведер и моток новой веревки.
– Вот то, что мне надо! – потрясая веревкой, провозгласил Махнев.
– Зачем? – ее глаза округлились от удивления.
– Я хочу тебя связать…
– Ой, не надо…
– Тебе понравится.
Он осмотрелся вокруг. В глубине комнаты стоял кованый сундук, покрытый плетеной кошмой. Он перетащил его на середину комнаты.
– Я давно заметил, на потолке имеются отличные крепкие балки, и они невысоко. Они послужат нам хорошей дыбой.
– Дыбой? О чем ты, Володя! – она испуганно пятилась назад.
– Не бойся! Я
