ней, сама открывалась, без промедления впуская ее в тепло просторного вестибюля. Семен Андреевич, старый охранник, предпочитавший, по причине давнишней бессонницы, работать в ночную смену, видел на экране монитора, как девушка выскакивала из автобуса, и спешил ей навстречу.
– Доброе утро, дядя Семен! Как ночь? – Рита, вся раскрасневшаяся, улыбалась старику, на ходу расстегивая пальто, чтобы побыстрее позволить теплу окутать ее в свое покрывало.
В ответ слышалось знакомое:
– Доброе! Ой девчонки, девчонки! Ну кто же в такую погоду вот так на улицу выходит? – Этому следовало недоуменное покачивание седой головы.
– Дядь Семен, мода требует выдержки! – был сегодняшний ответ Риты, начавшей подъем по лестнице, оставляя Семена Андреевича наедине с мыслями о тех хороших старых временах на пути в небольшой, остекленный с двух сторон кабинет, ласково называемый всеми скворечником: из круглого окошка, прорезанного в одном из стекол, иногда высовывалась голова стража порядка и призывала к таковому.
Рита старалась приходить на работу пораньше, примерно за час до появления коллег. Одной причиной была возможность приготовить на кухне вкусный кофе и изъять из запасника секретарши шефа две печенюшки, состоявшие из кекса и шоколада с оттиском логотипа фирмы. Две печенюшки в день можно было рассматривать как неофициальную надбавку к зарплате, давно заслуженную, но, вероятно, еще долго ожидаемую.
Разместив свой шикарный и единственный завтрак на небольшом рабочем столе, заставленном большей частью стопками бумаг, и усевшись в удобное рабочее кресло, она вытянула ноги к горячей батарее и принялась за сладкое, откусывая маленькие кусочки и позволяя им как можно медленней таять в горячем черном кофе, потягиваемом вместе с воздухом через слегка приоткрытые губы. «М-м-м-м-м-м», – звучало в Рите.
– Привет, Проме! – в дверях стояла вторая причина раннего прихода на работу.
Эта молодая женщина при их первой же встрече, уставившись на копну горящих красным пламенем волос, присвоила Рите кличку Прометея, сокращенную со временем в Проме, с ударением на «е».
Люда успела расстегнуть модный, длинный, цвета морской волны в ненастную погоду пуховичок и эффектно замерла, опершись локтем о дверную раму и открывая взору окружающих свой актуальный аутфит.
В единственном числе, но от имени всех окружающих, Рита выразила сквозь улыбку всеобщий восторг: «Ого!». Что в ушах Люды в таких случаях звучало как «Здравствуй, богиня! Как ты сегодня потрясающе-обворожительно выглядишь!».
Богиня явилась свету как олицетворение легкости бытия, в толстом ярко-желтом свитере, сигнализирующем значимость женской груди и прекращающемся ровно там, где начиналась черная кожаная юбка. Хотя последнюю по длине можно было скорее принять за сползший на бедра широкий пояс. Далее красота переходила в вязанные теплые колготки в зеленый и темно-синий ромбик на стройных
