бы. И баловать пытаюсь. Там цветочек, тут конфетку. Недавно на танцы собрались. Она давно хотела. Зашли в «Максим», а там, я тебе скажу, публика сидит… Слушай, как будто на праздник Дня проституции попали. Так она меня сама тут же на разворот и домой. От греха подальше. Сам знаешь, быдло с бабьем мне что красная тряпка для молодого бычка. Пробки быстро вышибает…
Михаил направился на чек-ин.
Бросив сумку на ленту сканера и пройдя раму, Саша в свою очередь подошел к турникету. Регистратор, нащупав в куртке бесконтактную карту, вспыхнувшей красной лампой приветствовал сотрудника института. Саша выпрямился и хотел было уставиться, согласно предписанию, в красную точку на белой стене за турникетом. Но на месте красного пятна увидел расплывшуюся в широкой улыбке физиономию друга. Вилка пальцев показывала, куда смотреть.
Из динамика будки дежурного неубедительно строго прозвучало:
– Саша! Миша! Перестаньте дурачиться!
Михаил тут же исчез, а Саша, едва сдерживая смех, с усилием принял предписанные позицию и выражение лица. Пробежав по его контурам, две камеры системы безопасности выдали зеленый сигнал. Дверца открылась.
Сканер вернул сумку, и Саша уже собирался отправиться к санпропускнику, как за спиной раздался голос: «Александр Степанович!» У входной двери стояла Наталья Николаевна, секретарь директора института, и махала ему рукой, приглашая подойти.
Про секретаря директора никто, кроме органов, ничего толком не знал. Знали только, что уже не один десяток лет работает на этой должности, живет в однокомнатной квартире вблизи института, в которой никто из сотрудников не бывал, и готова за своего непосредственного руководителя кому угодно в горло вцепиться.
Она знала все, что творилось в институте, держала своего шефа в курсе событий и иногда подсказывала – именно подсказывала – начальникам отделов, на что следует обратить внимание. Ее побаивались за прямоту и нетерпимость к любого рода халатности и беспардонности, но любили за неизменную тактичность в общении.
Проходя однажды по столовой и услышав, как один из новых сотрудников с иронией говорил о чудаке-директоре, отказавшемся от части зарплаты в пользу бюджета института, она резко остановилась перед ним: «Извините, молодой человек! Не могла не услышать. Но не вам судить об этом человеке! Приятного аппетита!» Так же резко развернулась и продолжила свой путь, оставив за собой оторопевшего от короткого, но интенсивного урока молодого ученого.
Они шли молча по бетонным плитам к административному корпусу института – отдельно стоящему неподалеку от исследовательского центра двухэтажному зданию из красного кирпича.
Саша не выдержал:
– Наталья Николаевна, намекните, зачем вызывает-то.
Не по возрасту ясные серые глаза улыбнулись:
– Этого я вам, Александр Степанович, сказать не могу. Не знаю. Ефим Григорьевич позвонил мне на мобильный и попросил найти вас до начала работы. Нам обоим повезло, что вы еще не переоделись.
За
