href="#n_18" type="note">[18].
Недуг, утрата автономии, растущее осознание собственной хрупкости становятся причиной глубоких и болезненных переживаний. Многие старики начинают считать себя обузой для других или полагают, что их так воспринимают окружающие; люди, всегда делавшие все сами, вырастившие детей или добившиеся результатов в работе, прожившие жизнь в гордом сознании, что «им ничего ни у кого не нужно просить», обнаруживают, что они неспособны держать под контролем собственную жизнь. Сколь горьким может стать время зависимости, особенно в условиях безразличия или раздражения со стороны близких!
Бьяджо стыдился своей потребности в опоре для ходьбы. Несколько месяцев он пытался справляться в одиночку, волоча ноги и подыскивая случайные опоры. Когда его состояние здоровья ухудшилось настолько, что и это стало ему не под силу, он перестал выходить на улицу. Но те, кто познакомился с ним, встретив на улице, навещали его и дома. Он понял, что люди не питают презрения к его слабости, что помощь не была для них бременем, а дружеские чувства не ослабели из-за его недуга. Понял, что попросить помощи у друга не означает стать обузой. Тогда он согласился принимать помощь, чтобы вставать с кресла и передвигаться по дому. Понемногу он принял и ходунки, которые ему предложили. И наконец он сам попросил проводить его на прогулку. Так он вновь начал выходить на улицу.
В любом возрасте люди стыдятся показать свою слабость. Это почти природный инстинкт – выглядеть сильным и независимым. Часто мы слышим жалобы стариков, горько сетующих: «Во что я превратился!». Все это очень по-человечески. Болезнь постоянно ставит барьеры, вынуждает от многого отказываться, мешает выполнению самых простых действий повседневной жизни, накладывает ограничения. Даже самые простые вещи становятся сложными, а в голове вертится тревожная мысль: «Насколько еще у меня хватит сил?»
Это подобно кошмару, особенно если живешь один. В конце концов, утратить автономию означает утратить все: свой дом, свои вещи, свои деньги и возможность распоряжаться своей жизнью, которая может оказаться игрушкой в незнакомых руках, жертвой чужих решений.
В общественной жизни каждый выполняет различные роли в тех группах, к которым он принадлежит, в семье, в отношениях с другими людьми или на работе. В старости эта география отношений и ролей претерпевает глубокие изменения. Итальянский интеллектуал Арриго Леви, будучи уже немолодым, писал: «Ведь наступит и такое время, когда, каким бы ты ни был молодцом, кто-нибудь начнет подталкивать тебя сзади, чтобы выбраться вперед, и, толчок за толчком, мягко и неуклонно, выставит тебя на обочину»[19].
С наступлением преклонного возраста люди обычно перестают работать. Работа – когда она была и когда ее не было – накладывала глубокий отпечаток на жизнь многих пожилых людей; она диктовала распорядок дня (подумаем о тяжком труде земледельца, о долгих переездах до
Arrigo Levi, La vecchiaia può att endere, Mondadori, Milano 1998, с. 53
