Западной Европы от старых языческих верований и общественных порядков к новым мировоззрениям и новым порядкам, однако аналогичность явлений, которыми всегда сопровождается борьба старого и отжившего с новыми требованиями жизни, как в Западной Европе, так и в Pocсии, поразительна.
Костры, на которых вместе с такими людьми, как Гус, жгли ведьм и всяких «лихих баб» (Нехеп), настолько же освещали старой Европе путь к новой жизни, насколько виселицы, на коих вешали деятелей русской понизовой вольницы, и плети, коими секли «лихих баб» чародеек за колдовство и ведовство, стоят как бы печальными вехами при дороге, по которой русский народ не в меру медленно шел к новой жизни, к искомому, но все еще не найденному благосостоянию.
Влияние «лихих баб»-чародеек прошло через всю историю русского народа, и он до настоящего времени не может от них отрешиться, хотя, подобно тому как это было и на Западе, по временам и обращал на них всю свою ярость. Об этих случаях народной расправы с чародейками неоднократно упоминают русские летописцы. Так, избиение «лихих баб» было, в 1024 году, по случаю голода в Суздальской области. Явились кудесники и начали «избивать старую чадь бабы», объясняя народу, будто бабы держат у себя «гобино и жито»[2] и сводят на землю голод. Тогда народ пошел на поголовное избиение баб, так что эту бойню едва мог остановить Ярослав. Более значительное избиение баб-чародеек записано под 1071 годом. В Ростовской области был голод. Явились волхвы и говорят: «Мы знаем кто урожай держит». И пошли по Волге, указывая на «лучших» женщин, говоря: «Вот эта держит жито, а эта мёд, а эта рыбу, а эта кожи». Народ сам приводил к волхвам жен, сестер, матерей. Волхвы ловко прорезывали у несчастных женщин за плечами и вынимали оттуда либо жито, либо рыбу, либо белку. И опять началось избиение баб. Даже образованные люди старого времени верили, что «паче женами бесовская волшвления бывают» и что «в родех мнозех все жены волхвуют чародейством, и отравою, и иными бесовскими кознями, мужчины же редко прельщаются дьяволом. В 1548 году царь Иван Васильевич утопил ночью в Москве-реке нескольких «лихих баб».
Вот несколько русских процессов о «лихих бабах» конца XVIII века.
В 1786 году, на крестьянском сходе экономической деревни Глотовой, Вольской округи, Саратовского наместничества, одна крестьянка, женка Прасковья Васильева Козырева, всему мирскому сходу объявила, что «она чародейка и через чародейство разные люди ею заражены припадочною болезнью, которые и теперь оною одержимы».
По мирскому приговору всей деревни, чародейка прислана была под караулом в город Вольск[3]. Это была женщина лет сорока пяти.
Власти города Вольска приняли Козыреву действительно за чародейку и обратили на это дело особенное внимание. Так как «на ту женку преступление показано немаловажное, а в приводном доношении (при котором Козырева была прислана в Вольск) не означено, какие люди по чародейству находятся в болезни и какое та болезнь имеет действие, тако ж по какой причине женка Васильева учинила признание», то решено было «взять ясное на письме показание» со старосты деревни Глотовой, привезшего чародейку в город.
Староста дал такое письменное объяснение: «На святую Пасху нынешнего года вдова оной деревни Елена Степанова, пришед неведомо почему в беспамятство, кричала, что вышеупомянутая женка Васильева сделала ей по сердцам на принесенном доёмном[4] масле вред». Староста тотчас же призвал обвиняемую на сход и при всем обществе спрашивал ее, действительно ли она испортила Елену Степанову. Но Козырева «никакого признания не сделала».
После этого прошло несколько дней. 10-го мая оказалась в деревне еще одна испорченная. Это была крестьянка Акулина Дементьева, которая «таким же образом яко безумная крича, выкликала на ту ж Козыреву». «Почему (показывал староста) всё-де общество, пришед в сумнительство, послали с известием о том в село Барановку к волостному голове Ивану Дмириеву, сыну Гущину, а после посылки еще третей человек, показанной Акулины деверь, Евдоким Васильев начал чинить неблагопристойные поступки и в безумстве выговаривал всенародно, что та ж Козырева неизвестно почему причинила сердцу его нестерпимый вред и при том посадила ему во внутренность нечистого духа».
События эти казались до того важными, что местное начальство, действительно, явилось в Глотовку. Это был голова Гущин. Он тотчас же приказал собрать сход. Приведена была и Козырева. Сход приговорил: «Просить господина экономии директора Агарева, чтоб таковую злодейку повелел из жительства куда вывесть».
Но тут случилось неожиданное обстоятельство. «В то ж самое время вышеоглавленная женка Акулина Дементьева, прибежав на сход и в беспамятстве якобы от посаженного в нее тою Козыревою нечистого духа дерзко говорила, чтоб ту Козыреву ударить плетью три раза, и тогда-де она во всем признается». Сход сначала усомнился было, приводить ли в исполнение проект Акулины Дементьевой; однако порешили попробовать. «Почему, хотя-де та женка и видима была яко безумная, но для любопытства и удостоверения общество
По М.Н.Тихомирову: Слово «гобино» обозначало изобилие или урожай. Известны были в том же значении слова «гобь», «гобьзина» – изобилие, урожай. В ранних русских памятниках слово «гобино» связывалось обычно с урожаем хлеба, овощей или плодов. Это позволяет сделать вывод, что и летописное «гобино» 1024 г. – по преимуществу хлебный урожай. Поэтому слово «жито» является нужным дополнением к слову «привезоша» (привезли). Перед нами земледельческая среда, которая живет в зависимости от хлебных урожаев, погибает от голода, когда бывает плохой урожай – «гобино», оживает, когда привозят «жито», хлеб, из другой страны».
Вольск – город (с 1780) в России, административный центр Вольского района Саратовской области. Расположен на правом берегу Волги.
Доимать или донимать; донять что, добирать недонятое, собирать остальное; говор. о долгах, о податях, пошлинах. Донимать кого, преследовать поделом или нападками до последней крайности; дойти, доехать кого, добраться до кого. Я тебя дойму, или займу да дойму, угроза.
