остановился и взял меня за руки, потом нашёл мой взгляд.
– Обещай, что наденешь короткую юбку.
Его откровенность хлестнула меня как удар, дыхание остановилось, к лицу прилила кровь. Это было унизительно, но страшно понравилось мне.
Я могла бы уточнить, «зачем мне надевать короткую юбку», сделав вид, что мы светски беседуем и у нас дистанция. Но я не стала.
Унижение нравится женщинам, если быть честными с собой. Борьба за независимость – это и борьба с собой тоже.
Ветер дул сильно, мелкий песок был колючий; продавцы убрали свои позолоченные узорами полотнища внутрь магазинов. Карим стоял снаружи, у своей лавки, одетый в тёплую куртку, и наблюдал, как я медленно приближаюсь в паре с Шоколадным. Лицо Карима выражало сдерживаемую ярость. Очевидно, причиной его чувств была я: в прошлый раз он был с Шоколадным приветлив. Мы остановились. Мужчины обменялись рукопожатиями. Этот жест всегда меня восхищал, главным образом тем, что символизирует уважение, но может означать что угодно, например, вызов и манифестацию соперничества.
К белым мужчинам Карим не выказывал признаков ревности, но конкурент из местных задевал его достоинство.
– Хорошая погода для прогулки, – сказал Карим.
– Сегодня в клубе отличная вечеринка, ты не хочешь пойти? – я улыбалась сладчайшей из моих улыбок, уравновешивая сарказм и дурное настроение Карима.
Шоколадный отвернулся.
– Что за вечеринка? – Карим немного смягчился, видимо, догадался, что позиции мои ещё не определились, и я пока не осчастливила конкурента.
Карим был гением дипломатии, но сейчас не скрывал своих чувств. Всем своим видом давая мне понять, что я совершаю ошибку.
– Всё равно сегодня нет покупателей, тебе нечем заняться, – я гнула свою наивную линию, «включила дуру в электросеть». – Мы будем так рады, если ты пойдёшь с нами!
– Сколько стоит билет? – похоже, мне удалось слегка смягчить его сердце.
– Триста паундов. – Это была первая реплика Шоколадного. Он тоже не был в восторге от нашей беседы, но держался независимо и на гневные стрелы Каримовых взглядов отвечал равнодушием.
– Что? Нет. Я не пойду на вечеринку за триста паундов. Для кого эта цена? – снова взбрыкнул гордец.
Похоже, Карим ставил своё достоинство Принца Дахаба выше моего общества, что, конечно, его украсило.
– Я могу договориться, тебе сделают скидку, – Шоколадный слегка глумился над Каримом. Европеец бы не понял ситуации и, возможно, даже подумал, что Шоколадный предлагает помощь, но я как женщина из патриархальной России видела, что один араб унижает другого намёком, что у того недостаточно денег и за него надо просить.
– Нет, – Карим развернулся и резким жестом открыл дверь в свою лавку.
– Карим! Ты закроешь магазин? Я хотела зайти! – крикнула я вдогонку.
– Закрою, не приходи. Я хочу спать, – Карим кивнул мне на прощание.
Оставшись вдвоём на улице, мы с Шоколадным
