пусть забирает, сейчас заполню.
Вася вышел на улицу, набрал холодного воздуха, выдохнул, кивнул на дверь и сказал Вале:
– Зовут.
Валя быстро перекрестилась и вошла в дом. Вася, глядя на это, просмеялся по своей привычке:
– Ну примадонна, а не попрошайка.
Вскоре Валя появилась со своей коробкой, и они отправились трапезничать в вагончик. Прежде чем усесться за стол, Вася зажег керосиновую лампу и затопил печку. Валя тем временем молилась да крестилась и шептала «Отче наш иже еси на небесех…» и так далее.
Наконец они открыли свои коробки.
– Что это у нас? – пробормотал Вася, беря ложку.
– Макароны, – сказала Валя.
– Ххыхыхых!.. Как в тюрьме…
Валя быстро на него взглянула. Вася поймал ее взгляд.
– Что смотришь? – спросил он. – Как прокурор?
– Ничего, – ответила Валя, отводя глаза.
Позже, когда они улеглись на свои койки в натопленном вагончике, Валя спросила:
– А ты там, на берегу, говорил… говорил…
– Что? – осоловело спрашивал Вася.
Тепло и сытость разморили его, да и целый день труда, физического труда, к которому он вовсе не был привычен.
Валя молчала, вздыхала.
– Что… – снова пробормотал он, уже почти засыпая.
– Про Фуджу, – сказала Валя. – Это твоя баба?
– Фуджи – это… это вулкан.
– Ты сказал… сказал… жалел, что нет тут твоей Фуджи, – почти дословно воспроизвела его реплику Валя.
– Да?.. А, это… это камера… Фирма такая японская, производит их. Камеры. Так они и называются – «Фуджи».
– Для кино? Ты киношник? Кинокамера?
– Хыхыхых, – засмеялся Вася. – Нет, я человек пока. А «Фуджи» – фотик. Но у меня его изъяли… Как и вообще всю технику. Ну комп, мобилу. Только велосипед не взяли. А зря. Я на нем могу въехать в мавзолей… Или в ворота Кремля врубиться в знак протеста. Хыхыхыхых…
– Гора… фотик… камера… – бормотала Валя.
– Да это мне тот фотограф дал кличку – Фуджи, потому что люблю фотики этой фирмы. А я ему дал кличку Никкор, он любитель «Никона». Свадьбы снимает.
– А ты?
– Я? Нет. Я так… свободный художник. Любитель.
– А кем ты работал?
– Хыхыхыхых!.. Хыхыхых!.. – Вася зашелся своим смехом. – А ты?..
– Я-а-а? – изумленно спросила Валя.
– Ты, ты, ты.
Она не отвечала.
– Тоже, как видно, свободный художник, художница, – заметил Вася.
– Фуй, как жарко, – сказала повеселевшая Валя, стаскивая свитер, потом и темно-голубые штаны толстые спортивные со светло-синими лампасами, трико, две рубашки, пока не осталась в одних трусиках и черной футболке. – Счас бы закурить сигаретку.
– Да ну, – возразил Вася, – развешивать сеть для рака. Легкие и будут такой сетью –
