style="font-size:15px;"> С трудом уговорил губернатора.
В другом месте: Анастасьев издал очень дельный циркуляр, на основании которого он строжайше внушал непременным членам крестьянских присутствий не вмешиваться в вопросы выборов волостных старшин и назначения волостных писарей, так как большая часть непременных членов тоже из бывших волостных писарей и страшные взяточники, и за каждое назначение старшиною или писарем брали взятку. И вот один из смельчаков непременных членов жалуется Лукошкову на этот Анастасьевский циркуляр. Лукошков не только выслушивает, но и верит этой жалобе, и трах, одним почерком пера велит отменить циркуляр Анастасьева.
В другом месте: жалобы крестьян, спор с заводовладельцами: сложное дело, касающееся более 3000 рабочих.
– Ну, это сложно, – решает мудрый Лукошков и, обращаясь к своему чиновнику особых поручений, поручает ему расследовать дело, составить записку, изложить свое мнение, а сам уезжает…
Все это слышал сегодня от двух пермяков, совсем испуганных Лукошковым. И едет он сюда с массою записок и проектов.
Между двумя ведомствами, гражданским и военным, сегодня явилось разногласие. В «Правительственном вестнике» появился приказ наград гражданских чинов, а военного приказа в «[Русском] инвалиде»[210] не появилось, к большому разочарованию многих.
Погода, дождливая на первую половину дня, стала веселою на вторую, и народное гулянье удалось вполне. Слышал сегодня чудеса про знаменитого [О. С.] Костовича, отставного сербского офицера, долго слывшего за сумасшедшего, но теперь входящего уже из мрака, где 13 лет он терпел лишения и насмешки, в яркую область славы и осуществления своей idée fixe[211]. Idée fixe эта – аэростат. Поселенный благодаря военному министру[212] в хорошее помещение близ Смольного, он теперь счастлив и весел, как ребенок. Близится час, как он говорит, когда весь мир увидит плод его долголетних усилий – воздушный полет столь же спокойный и безопасный, как поезд железной дороги. Он открыл два секрета: первый – искусство управления шаром – безусловно, и второй: состав, именуемый искусственным деревом, который оказывается легче картона и прочнее железа. По поводу этих двух открытий он говорит, что когда узнают его секреты, всякий рассмеется при мысли, как просто то, что он первый нашел![213]
Пока этот секрет он открыл только одному генералу. По его словам, он надеется в будущем году совершить первую большую поездку на шаре, вмещающем 6 персон с багажом. Курьезно, что каждый фунт и полуфунт лишнего веса требует больших и сложных математических расчетов, но, говорит он, со временем каждый лишний пассажир, каждый лишний багаж будут требовать такой только расчет, который в состоянии будут делать всякий кондуктор или артельщик. Чтобы судить о качестве работы этого гениального сумасшедшего, можно остановиться на следующем
«Русский инвалид» (Петербург, 1813–1917) – официальная газета Военного министерства.
навязчивой идеи (
П. С. Ванновский.
Капитан О. С. Костович после знакомства с Д. И. Менделеевым, в 1871–1875 гг. занимавшимся исследованием упругости и расширения газов, и с проектами его воздухоплавательных аппаратов увлекся воздухоплаванием. Он быстро получил широкую известность и в декабре 1879 г. был избран председателем вновь учрежденного Русского общества воздухоплавания. Описываемый Мещерским аэростат носил название «Россия» и представлял собой полужесткий дирижабль объемом в пять тысяч кубических метров. Для этого дирижабля Костович и изобрел «арборит» (фанера высокой прочности) и бензиновый карбюраторный двигатель внутреннего сгорания. Костович организовал в России товарищество по постройке воздушного корабля «Россия». К началу 1889 г. все детали аэростата и двигатель были готовы. Однако к этому времени собранные путем подписки средства иссякли, не было финансирования и со стороны правительства. В результате постройка не была закончена. Западноевропейские аппараты этого типа появились позднее: через 15 лет к идее создания дирижабля жесткой системы пришел граф Ф. Цеппелин, который и считается автором этого изобретения.
