закончился танец, Лорелея оказалась в компании Эрин, принца, обожателей Эрин, фрейлин и фавориток. Все они разместились на диванчиках, стоящих здесь полукругом, а двое из обожателей Эрин устроились прямо на ковре у её ног. Один из них был молодым невзрачным человеком, совсем не выглядевшим молодо, настолько утомленным было его лицо серовато-желтого оттенка. У него были редкие льняные короткие волосы, зализанные назад, и рассеянный взгляд. Одет же он был весьма взыскательно, с большим количеством брошей и колец и с серьгой в левом ухе. Другой ярый поклонник принцессы имел черные, как вороново крыло, волосы, нос с горбинкой, карие проницательные глаза, надменные губы и подбородок, разделенный глубокой выемкой на две явные части.
– Кто прочтет стихи, посвященные мне и сегодняшнему балу? Я велю каллиграфу записать их в свой альбом изящной словесности! – хлопнув в ладоши, провозгласила Эрин. Ну, быть может, экспромтом? Уважаемый Сильвестр! – и она кивнула слуге, стоящему неподалеку у стены.
Слуга, одетый в зеленое, слегка медлительный и знающий себе цену мужчина средних лет, с весьма умным взором и серыми пышными усами и такими же бакенбардами, приблизился к их компании.
– Да, дорогая госпожа Эрин! – произнес он с достоинством.
Лорелея узнала этот голос. Это был тот самый слуга, который рассказывал ей о картине, висящей в галерее длинного коридора. Тогда она не видела его лица – но запомнила голос.
– Уважаемый, у вас замечательная память. Запоминайте всё, что будет прочитано на этом балу, и продиктуете потом одному из господ королевских писцов, – приказала Эрин.
– Я – весь внимание, дорогая принцесса! – поклонился Сильвестр.
– Давайте, я – первый! – попросился сидящий у её ног воздыхатель с льняными волосами.
– Просим, граф Мартий!
– Моя звезда! Когда я вспоминаю
Твои глаза, как омут среди скал,
Когда о прошлой встрече я рыдаю,
И знаю, что такой я не встречал,
Как вы, принцесса.
Ведь в подлунном мире,
Нет равных вам, единственной звезде!
Светите блеском яростней и шире,
Средь всех красот, всегда, вовек, везде!
Присутствующие зааплодировали. Граф Мартий скромно поклонился.
– Кто-нибудь еще желает? – спросила Эрин.
– С удовольствием, позволите мне? – предложил другой влюбленный, с черными как смоль волосами.
– Извольте, граф Игрид, только – без вольностей! – согласилась Эрин.
– Но как же я могу воспевать женские красоты – и без вольностей! – наигранно-шутливо возмутился граф Игрид, – Итак…
О милая моя! Очей моих отрада!
Чьи губы – сахар,
Груди чьи – цветы,
Что мять в руках
Так сладостно-приятно…
О чем я думаю,
Когда со
