и самоотдача. Хотя последнее иногда настораживало чуткого хранителя.
Ника в течение всех пяти лет обучения была лучшей на курсе: история, хронологика, теория вероятностей, археология, языки, психология, математика, астрономия, физика, эвристика, аналитика, программирование, все сопутствующие дисциплины и боевые практики – на высший балл, ну разве что с литературой и историей искусств иногда бывали проблемы, но кому, в сущности, нужны эти Толстые-Достоевские и Босхи-Брейгели? И сейчас, после выпуска, все поставленные задачи выполняет четко, придраться не к чему.
Только за последние полгода благодаря Нике Даль список артефактов Гильдии пополнили: сбруя из Аркаима, череп одной из лошадей Алтайской принцессы Ак-Кадын, несколько станиц подлинных рукописей Леонардо да Винчи, увесистая связка пропавших писем Франца Кафки своей возлюбленной Доре Диамант, оригинальный патент на самолёт Братьев Райт, золотой плот чибча-муисков и первый замо́к мастера Мукса из Вены. Но Иво беспокоило то, что Ника, при всех этих выдающихся результатах, не позволила себе ни дня отдыха. У нее не было друзей, никаких интересов, кроме работы, и, казалось, никаких собственных желаний, кроме стремления быть лучшей.
Конечно, все, кто поступал на Истфак, фактически добровольно отказывались от обычной жизни в настоящем, ради возможности стать частью Большой Истории, но иногда, смотря на Нику, Иво задумывался, насколько это оправдано, и каждому ли, даже прошедшему самые сложные модули обучения студенту, подходит такая жизнь?
Текущее задание их двойки (а историки чаще всего работали парами) было в Национальном археологическом музее в Афинах, куда Ника даже устроилась работать – продавщицей в сувенирную лавку. Это была обычная схема для собирателей их уровня – найти нужный предмет, получить к нему доступ и, выбрав наиболее удачный момент, подменить его практически неотличимой копией. Но в этом случае что-то было не так.
По прибытии они, конечно, были снабжены всеми необходимыми местными документами вместе с вполне проработанными досье на каждого: она – молодая студентка из Салоник, приехавшая на семестр в столицу, чтобы продолжить исследования на тему минойской талассократии6 в местных библиотеках и музеях. Стипендия мизерная, родители – небогатые, так что приходится подрабатывать.
Он – эмигрант из Сербии, работает бариста в кафе напротив музея, где и познакомился с юной красавицей. А какая студентка-ботанка в очках, пусть и вполне себе хипстерских (все-таки Ника очень убедительно умела вжиться в любой образ), устоит перед скуластым балканским брюнетом с таким тембром голоса, ради которого многие посетительницы кафе умудрялись выпивать по пять-шесть кружек кофе в день, а уходили неизменно в восторженно-приподнятом настроении, то ли переборщив с кофеином, то ли насмотревшись на улыбчивого кофевара с его очаровательным акцентом.
В итоге спустя всего неделю, по убеждению всех смотрительниц
Талассокра́тия (от др.-греч. θάλασσα «море» и κράτος «власть») – подтип государства, вся экономическая, политическая и культурная жизнь которого так или иначе связанной с морем, морским судоходством, и контролем морских пространств и/или прибрежных регионов.
