style="font-size:15px;"> – Может Вам еще рассказать о предпосылках февральской революции или дать признаки перехода капитализма к империализму?
Отрицательное качание головы в ответ.
– Ну ладно, мне пора готовиться к следующему уроку, – в качестве прощальных слов произнес я и игриво подмигнул, встающей из-за стола Татьяне Робертовне.
Преподавателем украинского языка и литературы у нас была Валерия Ивановна, внешне не очень привлекательная женщина лет тридцати пяти, малоулыбчивая и иногда истеричная. Только сейчас у меня возникла мысль, что ее характер связан с, может быть, не очень удачной семейной жизнью. На ее уроке я решил изменить тактику и не устраивать демонстрацию своей гениальности, чем вызвал разочарование у своих одноклассников. Сидел молча, больше погруженный в свои мысли, чем слушая ее рассказ о бесстрашных запорожцах, проникших во вражеский стан турецкого войска. Дождавшись конца урока, с вопросом подошел к учительскому столу:
– Валерия Ивановна, можете мне уделить пять-десять минут?
Учительница вопросительно посмотрела на меня. Я принял это как знак согласия и продолжил:
– Меня зовут Сергей Родомский. Я хочу с Вами посоветоваться, а может даже попросить о помощи. Наверное, правильней будет выразиться не о помощи, а о содействии.
Все это я произнес на довольно чистом украинском языке. Надо отметить, что Донецк является русифицированным городом и даже если пятьдесят процентов наших родителей и являются выходцами из украиноязычных регионов, все равно в семьях в основном разговаривают по-русски. Поэтому дети со временем, в процессе учения, прекрасно понимают «украинську мову», а вот самим излагать на ней свои мысли для большинства остается достаточно тяжело, как в прочем и большинству их родителей.
– Видите ли, я за последнее время самостоятельно изучил весь школьный курс по украинскому языку и украинской литературе и очень хотел бы Вас в этом убедить. Ведь согласитесь, какой мне смысл просиживать на Ваших уроках за партой в четвертом классе, когда я освоил уже десятый.
Естественно моя реплика вызвала реакцию, аналогичную реакции других учителей. Негодование, недоверие, затем, испытание. А закончилось все это тем, что мы абсолютно на равных обсуждали произведения Коцюбинского и Франка. Моим следующим и последним на сегодня уроком была физкультура. Я на нее идти не собирался и с удовольствием вел дискуссию с учительницей по украинскому.
Валерия Ивановна, как оказалось, была страстно увлечена творчеством украинских классиков девятнадцатого века, особенно выходцев из Австро-Венгрии. Мой уровень познания в этой области был значительно ниже и не выходил за рамки средних школьных знаний, но я был достаточно эрудирован, хорошо знал историю, и умел логически мыслить. В общем, моя учительница давно чаяла такого собеседника. Валерия Ивановна очень увлеклась. Ее щеки приобрели розовый румянец, в глазах отразился азарт, и мне периодически
