папку, вложив туда листок со своими каракулями, и углубляется в прерванное моим появлением занятие.
Выйдя от неё, направляюсь в дамскую комнату, чтобы прийти в себя, а заодно поразмышлять над таинственным заклинанием «параграф 38», расшифровку коего постеснялась спросить у Розы.
В курилке, отгороженной от туалета лёгкой перегородкой, слышатся задорные девичьи голоса, и волей-неволей они притягивают моё внимание.
– У нашего Кащера, кажись, новая шлюшка.
– Это вот эта, «спичка»? Что на втором этаже поселилась?
– Ну, да. Тупая как сибирский валенок. У Верки вчера выспрашивала про линии влияния. А это у неё же в реферате всё расписано. Представляешь!
– А куда же делась вот эта… Фифа.
– Та, что в комнате с глазом? Любка? Ой, да она же старая!
– Ну, он-то, между нами, тоже не мальчик.
Обе прыскают.
– Всё лето была на экспериментах. Говорят, её там трахали всем посёлком.
– Иди ты!
– Точно. От начальника до шофёра. Драли так, что шум стоял!
Лёгкой перегородке повезло так же, как и девкам: все эти твари человеческие остались целыми и невредимыми. Тот, кто придумал повесить тут зеркало, сам того не ведая, спас их. И не только потому, что разбить его – плохая примета. Зеркало остановило меня главным образом тем, что благодаря ему я впервые в жизни увидела, насколько прав бывал Борюсик. В гневе я действительно прекрасна.
– Знаешь, какое моё самое любимое место в Москве?
– ГУМ.
– Ну-у! Ты уж сказал. Я там и не бываю-то никогда.
– Неужели Лужники?
– Не угадаешь. Ленинградский вокзал.
– Ух ты! Правда?
– М-м-м… Ты больно целуешься.
– Потому что больно люблю.
– Смотри, не наоставляй синяков.
– Обязательно наоставляю.
– Не валяй дурака! Будет же видно.
– Пусть завидуют.
– Я тебя не разочаровала?
– Ты меня очаровала. Очаровала. Очаровала!
– Ой, пусти. Это же невозможно.
– Это необходимо!
– Ты считаешь? Ты правда счи… О, Господи. Боже мой! Ма-амочки!!..
– Ты удивительная женщина. От обладания тобой сил только прибавляется.
– Тс-с… Только попробуй сглазить!
– И не подумаю!
– Хвастунишка.
– Стойкий боец.
– Вот тебе, «стойкий боец», вот тебе, чтобы не хвастал!
– Не грех и похвастать, если правда.
– Ну. И где она, ваша правда?
– Хочешь сигарету?
– Хочу. Но где наш «стойкий боец»?
– Отдыхает в ожидании приказа.
– Ах, так!
