ого мрачного и эзотерического из них, Введенского), любитель психоанализа в его французском варианте, А. Скидан, безусловно, не только человек эпохи постмодерна, он его денди, потому что стиль ПМ понимается им абсолютно строго.
Цитатная мозаика в стихотворениях А. Скидана предстает искушением искушенного читателя. Искушением отыскать собственную неповторимую субъективность в зоне ее принципиальной невозможности, в зоне безусловного торжества обезличенной чужой речи, почерпнутой из высокого культурного архива или из низкого бытового лексикона… При этом практикуемый им коллажный принцип письма исключает присутствие авторского лирического голоса. Отчего и возникает неминуемый взрывной эффект, вызванный неопределенностью и распадом субъекта высказывания.
То, что у концептуалистов начиналось как сопротивление советской идеологии или «реалистической» эстетике, у Александра Скидана перерастает в сопротивление искусству как таковому… Поэтика катастрофы, которую практикует А. Скидан, призвана парировать фашистскую эстетику, в частности разрушая возможность безопасного отстранения субъекта от придумываемых им образов, а этих образов – от повседневной связи вещей.
В том, что делает Александр Скидан, очень важно для меня чувство неотчуждаемого, бескомпромиссного достоинства языка, письма, литературы. Обнаруживающего, укрепляющего себя всякий раз не столько в традициях прошлого, сколько в разрывах будущего. И соответственно требование сходного достоинства для каждого из нас, пишущего или читающего, здесь и сейчас, в этот самый момент.
Александр Скидан – явление для современной русской литературы уникальное. В нем рациональность тонкого аналитика и беспристрастного критика сочетается с изысканным поэтическим чутьем. После Серебряного века (Андрея Белого, Вяч. Иванова, Осипа Мандельштама) комбинация теоретика и поэта в одном лице почти исчезла из русской литературы. У Скидана между миром критики, умственной игры и миром поэзии существует грань, не допускающая прямого вторжения аналитической концепции в поэзию. Но определить, где эта грань проходит, нелегко. Игра цитатами, обостренное чувство филологической конструкции тут явно налицо. Но эта подкожная филология вдруг исчезает, обнаруживая незабываемое лицо подлинного поэта.
завтрак на траве
«что до искомой жалобы, когда б…»
Меркуцио. Все это королева Маб…
что до искомой жалобы, когда б…
не насекомый желобок у Маб,
с мушиным ворсом, с понтом книгочей,
крадущийся на цыпочках речей
за королевной по пути в кабак,
в возне мышиной – зуб за зуб – мышьяк,
как дискобол спеленутый, сглотнул
луны снотворное и навсегда уснул
наследный принц, Меркуцио повинен
в подкорковом бреду мужских плавилен,
Меркуцио… на оба эти дома
он клал клинок, но явь была ведома
банальной рифмой: меченой икрой
пред публикой с раскатанной губой.
Завтрак на траве
На козьих ножках гейш заплечный воск
без имени без покрывала
но в легком коконе членораздельных ласк
уже не чувствуют. теперь пиши
пропало
на холмах грузии в ножнах чужих клинок
и нежный мертвый локон вьется
парнокопытный певчий голосок
как ни зови – не отзовется
с глазами-кравчими четвертый Филострат
духовной жаждою постился
но сатурналий вертоград
осунулся и метр переменился
Где авгиева петербурга спесь?
он весь в ангине желторотой
и пневматическая Вагинова песнь —
хлопок один в дверном проеме —
Песнь Песней отраженная… смотри:
на падших берегах кедрона
их кеды гипсовые в валенках гудрона
и рукописей пустыри
разверстые
теперь уже азийский
курорт тептелкинский – АТУ!
где завтрак на траве где одалиска
с нагорной проповедью тающей во рту?
…Все эллинисты в камерных театрах
и все хотят увидеть всех
хотя
