работу, он спустя неделю вернулся в Редклиф-Хауз, где узнал об исчезновении геолога Вергоева, присоединившегося к экспедиции Гейлприна. Поиски обнаружили его следы до края одного из ледников между бухтой Мак-Кормик и заливом Инглфилд – очевидно, молодой полярник погиб в одной из ледниковых трещин. Трагедия эта омрачила в целом успешную экспедицию, в которой Кук получил свое полярное крещение. Пири не предъявлял к нему сколько-нибудь серьезных претензий, не считая ограничений в части публикаций. Наоборот, приведенные выше оценки и похвалы его профессиональной подготовке ставят его особняком среди других участников экспедиции, причем не раз руководитель отмечал успешное выполнение всех своих поручений и приказов. В некоторых публикациях утверждается, что при возвращении в Штаты Пири пригласил Кука в свою очередную экспедицию. Кук отказался, и, видимо, не случайно.
На основании книги-отчета самого Пири можно утверждать, что в экспедиции 1891–1892 годов проявилась вся совокупность качеств, присущих этому человеку и получивших развитие в будущем. В полной мере он оценил отсутствие собачьих упряжек, с одной стороны, а с другой – выяснилась его слабость в качестве штурмана-навигатора. С точки зрения научной результативности экспедиции в 1892 году Пири достиг наибольшего успеха, определив положение северного предела ледникового щита Гренландии.
Кук не оставил каких-либо опубликованных воспоминаний об участии в экспедиции Роберта Пири 1891–1892 годов. Американские биографы Фредерика Кука отмечают, что после возвращения с гренландской зимовки врач-полярник прочитал несколько лекций об эскимосах и особенностях полярной медицины, но после вмешательства Пири прекратил эту деятельность.
Не вполне ясно, что заставило Пири еще раз обратиться к проблемам Северной Гренландии вскоре после возвращения. Сам он объясняет свое решение повторить прежний маршрут достаточно неопределенно: «Я хотя и сознавал, что мои друзья были правы, считая блестящим делом мое продолжительное санное путешествие, однако был совсем не удовлетворен. Я чувствовал, что на севере должно быть сделано еще более важное дело, именно теперь, когда железо горячо, и я был вооружен приобретенным опытом» (Пири, 1906, с. 11). Напрашивается вопрос: какое именно важное дело?
По возвращении в Штаты Пири прочитал за три месяца 168 лекций, что принесло ему 13 тысяч долларов. Супруга Пири отдала на экспедицию свои гонорары, газета «Сан», в свою очередь, вдвое увеличила свои гонорары путешественнику за будущие корреспонденции с места событий. Доходы из прочих источников принесли еще 3 тысячи, включая плату за посещение экспедиционного судна туристами. Пири ввел практику личных контрактов с сотрудниками очередной экспедиции, предусматривающих сдачу всех дневниковых материалов и результатов наблюдений и запрет всем, кроме него, читать лекции и публиковать в прессе статьи по возвращении.
Парусно-паровое судно «Фалькон» (его капитан Гарри Бартлетт обслуживал множество полярных экспедиций) доставило
