да смотри не переперчи, а то им не понравится» или «Роза, не клади в пудинг так много специй, Гилберт их не любит», а то и «Не забудь добавить изюма в кекс, Гилберт любит, когда его много». А если я скажу: «Зато я не люблю, маменька!» – мне тут же заявят, что негоже думать только о себе: «Знаешь, Роза, во всем, что касается домашнего хозяйства, мы должны помнить только две вещи: первое – делать все как положено, второе – как лучше угодить мужчинам в доме. А женщинам и так сойдет!»
– И очень даже правильная теория, – вступила матушка. – Вот и Гилберт скажет.
– Во всяком случае, весьма для нас удобная, – сказал я. – Но если, маменька, вы и впрямь радеете о моем удовольствии, то будьте любезны и себе ни в чем не отказывать. Что касается Розы, то она-то уж точно себя не забудет, а если сподобится пойти ради меня на жертву или совершить беспримерный акт преданности, то всегда позаботится о том, чтобы я узнал, сколь они велики. А по вашей милости, маменька, я бы давно впал в состояние вопиющего себялюбия и безразличия к нуждам других, привыкнув к тому, что обо мне постоянно заботятся, стараются угадать и тотчас же исполнить все мои желания, оставляя меня в полнейшем неведении относительно того, чего вам это стоило. Благо, Роза иногда меня просвещает, иначе я принимал бы вашу доброту как должное, так и не узнав, скольким вам обязан.
– Ха, да ты и так не узнаешь, пока не женишься. А попадется какая-нибудь заносчивая вертихвостка вроде Элизы Миллуорд, безразличная ко всему, кроме собственного удовольствия и личной выгоды, или какая-нибудь испорченная упрямица вроде миссис Грэхем, пренебрегающая своими прямыми обязанностями и сведущая лишь в том, что и знать-то необязательно, вот тогда и почувствуешь разницу.
– Именно это мне и нужно, маменька, я ведь послан в этот мир не только для того, чтобы пользоваться умственными способностями и добрыми чувствами других, не так ли? но и чтобы проявлять по отношению к ним свои собственные. И, когда женюсь, я буду находить удовольствие в том, чтобы делать жену счастливой и заботиться о ее благополучии, а не в том, чтобы она делала это для меня. Я больше склонен давать, нежели получать.
– Все это чепуха, мой милый, мальчишеские бредни! Вскоре тебе надоест нежничать с женой, потакать всем ее прихотям, будь она хоть трижды прекрасна, вот тогда-то и придет расплата.
– Что ж, значит, мы должны будем нести бремя друг друга.
– В таком случае каждый из вас должен знать свое место. Ты будешь заниматься своими делами, она своими, но твое дело – угождать себе, а ее – угождать тебе. Я убеждена, что твой любезный покойный батюшка был самым хорошим мужем на свете, и если бы по прошествии полугода после свадьбы ему взбрело в голову мне угодить, я бы решила, что он собирается сбежать. Он всегда говорил, что я хорошая жена и безупречно выполняю свой долг, да и он исправно выполнял свой, упокой, Господи, его душу! Был степенный, обязательный, редко придирался по пустякам и всегда отдавал должное моим прекрасным обедам: не помню, чтобы он хоть раз испортил мою стряпню, с опозданием явившись к столу. Вот
