ногу в автовоз, как вдруг меня остановили.
– Нет, с этой жижей ты не сядешь, – продекламировал доктор и взглянул на шофёра.
Чуть позже я оказался внутри. Огромная махина гулко затарахтела, и рывком двинулась вперёд, со временем наладив ход. В салоне всё было обшито не дешёвой крысиной кожей, а дорогим звериным мехом. И, видимо, чтобы не испачкать этот самый мех, моё деревянное ведро обмотали в куртку извозчика, несмотря на то, что мы всегда плотно закрывали их крышкой.
Доктор курил вкусные сигареты, травы для которых выращивали в специальных ангарах. Во всяком случае, так нам рассказывали. Он протянул мне металлический контейнер, в котором они лежали, но я вежливо отказался.
– Принципы? – спросил он. – Или у вас таких штук не видали никогда в третьем районе?
– Сигареты? Есть, но я просто не курю, – ответил я. – У нас на районе ведь тоже курят, дит, правда лишь треть из всего табака продаётся легально.
– Ну а остальное?
– А остальное… – я замешкался, понимая, что взболтнул лишнего.
– Рассказывай. Дел у меня, что ли, нету больше, кроме как вашу подноготную законникам раскрывать. У вас там и так бардак, наверное.
– Ладно. Вторая треть контрабандой достаётся из второго района, через таких, как я, которые туда почти ежедневно ходят. Это опасно, конечно, но те, кто рискуют, живут неплохо.
– Это ж как так выходит-то у вас? Сколько раз был во втором районе, столько раз и поражался, сколько офицеров-законников и патрулей на службе у этой части страны. Вас сожрут сразу, уши же запрещают скрывать, – после этих слов, он повернулся ко мне. взглянул на моё ухо и сразу отвёл голову со скорченным от омерзения лицом.
– Запрещают, дит. Но есть же улочки, на которых нам можно появляться. И Вы, дит, туда сегодня ездили. Там обычно и бывает обмен.
– Можешь говорить «дит Вильсман», я не обижусь. Ну а как же обыск на выходе?
– Как раз на выходе нас не обыскивают, дит Вильсман. Лишь на входе. Да и не за чем им. Все улицы патрулируются, на рынке появишься – тебя и местные погонят. А те улицы, на которых мы работаем, голые, как небо, нечего там брать. Разве что кладку кто-то иногда ворует, так на моей памяти троих ловили, руки отрезали. Вот все и боятся нелегальные дела иметь. Поэтому контрабандный продукт всегда чтится по-особенному.
– М-дааа, – хрипло протянул доктор и глубоко вдохнул сигаретный дым в лёгкие.
Мы ехали около часа, а серые пеньки, в которых живут люди, никак не кончались. Весь салон уже успел наполниться едким бордовым маревом, а доктор курил, пожалуй, третью сигарету, пытаясь выдувать фиолетовую струю в прямоугольное отверстие стенки, специально для этого предназначенное. Я водил глазами, разглядывая незамысловатые танцы клубящегося дыма.
– Ну что, фиолетовую никогда не видел? – улыбчиво спросил доктор.
– Нет, дит Вильсман. У нас только серые, как обычно.
– Ох уж эта наука. Мало того, что устранили деструктивное влияние
