мы сами себе не могли объяснить. Через черные стеклышки мы видели, как там летали на своих серебристых крыльях стрекозы, а там, дальше, если приглядеться, если очень хорошо приглядеться, прыгали желтошерстные каяты, и среди высокой голубой травы то и дело выскакивали зеленоглазые муяты, там тоже было небо, только очень низкое, сладкое, как леденцы, а под небом горы оранжевого мороженого.
И, больше не задумываясь, Адолия сиганула вниз.
Артикуляция звуков оттуда в некоторый период времени не циркулировала. Но совершенно определенно космические аппараты фиксировали, что оттуда истекает энергия. Еще не ясно, в какой, так сказать, внешней оболочке, в форме ли умственной силы или несколько иной силы. Нет, то не были логические понятия, но все же биополе над дырой покрывалось рябью, как бы подчиняясь легкому ветерку, и время от времени из глубины доносились языковые построения, напоминавшие вавилонские переплетения, когда можно было зафиксировать некий звук: «Ах!» Даже систему звуков: «Ах! Ах! Ах!»
И когда к дыре подбежали сестры Вера, Надежда и Любовь и мать их Софья, а также мы все остальные, кроме мусорного мужичка Шурика, из дыры вылезла Адолия в свадебном платье, а за ней показался преображенный в прежнее свое обличие Англичанин – колючий ежик волос, круглая голова, тот, наконец, кто и должен был сидеть с ней рядом за столом, пить водку и не считать заграничных ворон в небе.
– У нас своих ворон хватает, – философски облагозвучил Витя Никаноров, между прочим, подполковник, которому сам Михаил Иванович Калинин, всесоюзный староста, вручал орден, о чем у Вити в правом кармане пиджака имеется документально подтверждающий фотодокумент.
– Серж! – скомандовал полковник Дон Хуан де Сантис.
–Прибавьте жизненной силы машине, – и оглянулся на Лолиту.
–Правильно ли я понимаю, домой? a la maison? Non? Pas encore?
– Полковник решил продолжить расспрос. – Так все-таки, детка, я не все понял.
– Laissez-moi en paix!
– Извини, Ло, я не хочу тебя тревожить. Я сам военный и понимаю, что это все твои профессиональные тайны. Бог с ними, с трупами, но ты держишься только на кофе. Я сегодня с раннего утра приготовил тебе наши сибирские шанежки с картошкой, ты ведь так их любишь. Давай все-таки заедем домой, я тебя покормлю, – и он позволил себе усмехнуться. – На голодной куме ведьмы пляшут.
Лолита продолжала курить, молча смотрела в затемненные стекла машины.
Полковник с трудом переносил молчание жены. Хотя они не были расписаны, но Дон Хуан знал, как прочно в лунке его сердца расположилась эта длинноногая красавица, и чувствовал, что в ней спрятан заряд большой силы, примерно сто-сто пятьдесят килограмм в тротиловом эквиваленте, и он на верху БТРа, дорога пустынна, рядом одинокие деревья, дорога изрыта взрывами, удушающий запах гари, БТР привычно трясет, но душу выматывает (ему не надо закрывать глаза, чтоб сразу все увидеть и оценить ничтожные шансы на оставшуюся жизнь), а пока ему неудобно за ее упорное молчание перед Сержем, и он делает тщетную попытку сманеврировать и поворачивает резко в сторону.
