тут в дело вступаете вы, так ведь? По-моему, агентство должно находить именно такие сведения. К примеру, установить мотивы Миллера.
– Господи, – сказал Бруно, – это не кино, мистер Харлинген. Как выяснить, с какой целью Миллер ложно обвинил Ландина, который его даже не знал?
Мюррей с мрачным удовольствием наблюдал, как Харлинген смущенно заерзал в своем кресле.
– Думаю, это вполне логичный вопрос, – сказал Харлинген, – но если мы пока что его отложим…
Раздался телефонный звонок, Мюррей поднял трубку.
– Просят мистера Харлингена, – услышал он голос мисс Уайтсайд. – Соединить вас или сказать ей, пусть позвонит позже?
«Раз “ей”, – подумал Мюррей, – значит, это Рут Винсент хочет получить сообщение».
– Нет, он ответит. – Мюррей передал трубку Харлингену.
В трубке зачастил пронзительный голос, и Харлинген помрачнел.
– Господи, Меган, – возмущенно произнес он, – ты знаешь, что меня нельзя беспокоить, когда я занят. Не будь это так важно…
Пронзительный голос стал требовательным.
– Да, – сказал Харлинген. – Я помню. Конечно, помню. Да, скажу ему.
Он с силой положил трубку, и Мюррей поморщился при мысли о воздействии этого на барабанные перепонки мисс Уайтсайд.
– Представьте себе, – заговорил Харлинген, – это моя дочь. Напомнила, чтобы я извинился от ее имени. За то, как она вела себя вчера вечером. Она поручила мне сделать это, как только увижу вас, а я совершенно забыл. Хотя не знаю, чего ради мне беспокоить вас этим.
– Никакого беспокойства, – сказал Мюррей. – Она славный ребенок. – Потом искоса взглянул на Харлингена. – Правда, странно, что она знала, где вас искать. Или вы поддерживаете с ней связь постоянно?
Харлинген засмеялся.
– Нет, конечно, но мы не пытаемся ограждать ее от наших дел. Мы считаем, что лучше доверять ей, чем строить вокруг нее целый мир тайн. Она и без того слишком чувствительная.
– У меня четверо ребят, – неожиданно произнес Бруно, глядя в стену. – Если кто-то из них сунет в мои дела нос, я надаю ему по слишком чутким ушам. Они даже не знают, что у меня за работа.
– И правильно, – поддержал его Штраус. – Все дети болтливы. Для них это естественно.
– Лу, – мягко сказал Мюррей, – может, продолжим о воспитании детей после того, как поговорим о деле? Пока что у нас имеются три нити: Миллер, Шрейд и этот приятель Ландина Бенни Флойд. Что, если сосредоточимся на них?
– Я уже побеседовал с Флойдом, – сказал Харлинген. – Он полностью подтверждает показания Ландина о том задержании.
– Превосходно. Вы записали его как свидетеля?
– Да, записал. Только он ненадежен. Очень расстроен.
– Слишком чувствительный, – сказал Бруно.
– Дело в том, – холодно заговорил Харлинген, – что он может оказаться ненадежным свидетелем, когда за него примется Лоскальцо.
