всегда восхищался старшим братом: и за то, что он большой, резкий и сильный, и за его бесстрашие, и за способность добровольно стоять под струями ледяной воды…
– Как вода?
– Ништяк вода. Приобщайся братишка, полезная штука! – Тимка хлопнул младшего брата мокрым полотенцем по шее, но это совсем другое дело, чем когда сестрица с подколодными подзатыльниками лезет. Да, он тоже начнет обливаться холодной водой… с завтрашнего дня… А пока и тепленькой умоется. Что же такое мама для него приготовила? Ленька попытался было угадать, а потом остановил себя: а ну как сообразит – и тогда не получится сюрприза? И стоит ли сам сюрприз того, чтобы из-за него лучшие люди вселенной голову ломали?
Сюрприз того стоил: рюкзак!
Но сначала все они позавтракали в классическом для их семьи стиле: отец молчит, весь в своих мыслях, Тимка с него пример берет, а мама и Машка стараются, щебечут за пятерых, как будто нет на свете более важных дел, чем прическа у главной героини нового сериала. Оказывается, есть еще более судьбоносные! Оказывается, федеральный питерский ТВ-канал попытался ввести в обиход закадровый плач, по типу закадрового смеха… Новатора выгнали с телевидения взашей и он теперь жалуется на произвол российских властей и спецслужб в Европейский совет по правам человека… Кошмар, Лён вынужден все это выслушивать. Да еще Машка в его сторону косится и фыркает, показывает, что уж она-то знает про сюрпризы и секреты, уж для кого для кого, а для нее – нет ничего неизвестного…
Отец на днях получил очередную премию за очередное рацпредложение, и мама тотчас пристроила ее на детские семейные нужды: Тиме пиджак, Маше косметичку, а ему, Леньке…
– Опа! Вау! Вот это в тему! Это мне, мам? Точно мне?
– Точно, точно тебе. Лёнечкин будет с ним в овощной магазин за картошкой ходить, да, мамик? На рынок?
– Не выдумывай, пожалуйста. Этот рюкзак для школы. Машенция, ты, лучше чем брата дразнить, обрежь аккуратно ниточки от этикетки.
– Еще чего! Пусть сам обрезает! Руки-ноги есть, зачатки интеллекта присутствуют – вот, пусть развивает осмысленными поступками.
– Обрежь, Маша, это ведь женское дело. И мама правильно говорит: ты сегодня с утра слишком много дразнишься. Ты мне вот что лучше скажи: как у тебя со швейными курсами, крошка?
Все знают, что Маша – главная отцовская любимица, даже Ленька к этому привык, который, в свою очередь, главный мамин любимчик, но отец соизволил раскрыть рот и это неспроста: вон как Машка покраснела сразу!
– Я… Пап… я решила бросить это неблагодарное занятие.
– Бросить? С какого же числа ты собираешься его бросить, дружок? С начала будущего месяца?
Машка краснеет еще гуще.
– С прошлого вторника.
Ого. Она даже Лёну об этом не говорила. Понятно теперь, почему годфазер терзает ее подковырками: курсы-то платные, довольно дорогие, и родители деньги заслали вперед, получается, что потратились в никуда.
Машка вроде бы готова пуститься в объяснения и оправдания,
