на Гринева:
– Ты идеалист, Олег. Слишком целеустремленный.
– Слишком?.. Как говаривал один сомнительный герой, в этом мире – ничто не слишком. А целеустремленный – это ты, Том.
– Все равно... Убить рынок... Это нереально.
– Любая идея становится реальностью, если этого кто‑то действительно хочет.
Лицо Гринева отражается в стекле и видится жестким, будто высеченным из гранита.
Человек за столом откладывает резюме и внимательно рассматривает фото.
– Вы уверены в своем выборе?
– Да. Этот человек азартен и амбициозен.
– Но умен?
– Да. И потому двинет наш проект очень естественно, даже не подозревая об этом.
– И все‑таки я хотел бы услышать подробности.
– Он игрок. А игроки не чувствуют реальные финансовые потоки.
– Это главное, что повлияло на ваш выбор?
– Все по совокупности. Недавно он... потерял родителей. И это сделало его незащищенным и уязвимым. И наконец, сами родители. Его отец некогда занимал посты.
– Где?
– В Министерстве финансов, Государственном банке СССР и Внешторгбанке.
Курировал значимые зарубежные проекты.
– Да? И что это нам дает?
– Нереализованный сыновний долг и жажда общественного служения.
– Нынешние молодые люди алчны. А то, о чем вы говорите, – полный анахронизм.
– Тем не менее это так. Над его психологическим портретом работали блестящие умы.
– Я опасаюсь гениев. Они всегда непредсказуемы.
– Отнюдь. Нужно лишь создать каждому соответствующие условия. И эти моцарты будут сочинять ту музыку, какую хотим мы.
Губы человека за столом искривила усмешка. Но было не понять, чего в ней больше – брезгливости или превосходства.
Глава 4
Зал фешенебельного частного ресторана в охотничьем клубе был в этот час совершенно пуст. У окна за столиком расположились двое. Первый, Борис Михайлович Чернов, старший партнер процветающей брокерской конторы «Икар консалтинг». По одежде и манерам его можно было бы принять за аристократа, если бы не неистребимый налет цинизма и несколько вычурной роскоши во всем. Впрочем, это сглаживалось миной добродушия и вальяжности; мужчина был респектабелен и ухожен, взгляд темных глаз под жесткими кустиками бровей внимателен, доброжелателен и малую толику ленив. Чернов с видимым удовольствием пережевывал кушанье, запивал бордо из прозрачного бокала, промакивал толстые сальные губы салфеткой. Откинулся на стуле, взял с тарелочки принесенную официантом сигару, пока тот молчаливо забирал тарелки: у Чернова – почти пустую, у его спутника – совершенно нетронутую и оставил две толстостенные чашки дымящегося кофе. Тишина нарушалась только звяканьем приборов, словно в кабинете стоматолога. Наконец Чернов произнес:
– Сто миллионов долларов – хорошая сумма. – В голосе его, как и во взгляде, никаких эмоций: он просто констатировал факт. Добавил:
– Очень
