удосужившись даже пристрелять чужое ружьишко. Своего тогда не было, но всегда находились отчаянные и добрые души, которые всем поделятся, только поддержи их в каком-либо рискованном начинании.
И даже стрелял по зверю, не будучи уверенным, что попаду.
Случалось, что выдавал себя за бывалого и удачливого таёжника, сам организовывал охоты, в которых на поверку оказывалось, что ни один из нас даже приблизительно не знает, что и как надо делать на промысле.
Однажды компанией, в которой каждый такой же знаток и следопыт, мы проблуждали по тайге пять долгих дней без еды. И приготовились уже принять неминуемую смерть, когда нас обнаружил почти слепой и глуховатый мужичишка. Он вышел из таёжной дебри без собак, без какого-либо оружия, удивив предложением:
– Чё, ребятки, тудока разлеглися. Айдате до избы.
Оказалось, что все пять дней толкались мы вокруг села, из которого вышли на охоту. И все эти дни нас слышали и видели местные люди, гадая, зачем это потребовалось «экспедиторам» шастать столько дён вокруг села, ночевать в тайге и не по делу булгачиться.
А мы считали, что ушли на десятки километров в таёжные урманы, заблудились и погибаем.
Кстати, люди, плутающие по тайге, чаще всего гибнут вблизи человеческого жилья.
И эта история, о которой хочу рассказать, тоже произошла от безрассудства.
Такого урожая брусники я никогда ещё не видел. Ягоды, скрывая и землю, и листья, лежали сплошь. Ягодка к ягодке, словно бы сотканные друг с другом. Они были ярко-красными, тугими, готовые брызнуть спелым соком. Ни розовых, ни тем более белых не было. Горбовики наши, плоские берестяные чувалы, наполнились до обидного быстро. И мы набрали ещё ягоды во всё, во что её было можно высыпать: в куртки, накомарники, в карманы брюк… Но всё хотелось взять больше.
Простое решение – завтра же вернуться сюда – и обрадовало нас, и дало возможность вовремя выйти к реке, где оставили лодку. Свой выход мы определили затесями, чтобы завтра, не теряя времени, напрямик наладиться к ягодникам.
Однако назавтра товарищ ехать по ягоду не смог, и я, протолкавшись целое утро по селу в поисках попутчиков и не сговоря никого, решил ехать за ягодой один.
В моём распоряжении была лодка с подвесным мотором, которую я загрузил четырьмя горбовиками, и к полудню выехал из села.
Мне было хорошо и даже весело одному на реке.
Мотор работал чётко, фарватер лёгкий, до самого вчерашнего причала ни одной мели. Страшные в летнюю межень шиверы, стремительные порожистые сливы были высоко покрыты водой, и катил я по реке с ветерком. Ветерок пахнул всеми запахами осени, был густ и сладок, и я, озорно делая губы трубочкой, втягивал его, да так, что порою захлебывался, но и это радовало.
Чтобы не ошибиться местом, я считал притоки по правую руку от себя.
От седьмого притока надо считать душаны – длинные озёра, образованные старым руслом. Их должно быть шесть. И каждый из них я держал в памяти. Но уже за вторым неожиданно
