место. А ум?
– Ну вообще-то говорят, что у него есть свое место в голове, под черепной коробкой, в том сером веществе, которое мы называем мозгом… – Голос мой прервался, потому что я почувствовал, как по его телу прошла судорога; он весь слегка задрожал и повернулся ко мне. Его глаза, пристально глядящие на меня, стали медленно загораться, как у дикого зверя, который спал, а теперь, на мою беду, проснулся.
– А ум, стало быть, располагается в мозге? – сурово спросил Дхармакирти.
– Да, по-моему, так оно и есть.
– А почему не в руке? – спросил он, резко схватив обеими руками мое запястье. Ну и силища!
– Ну, может, и в руке… – ответил я, теряя уверенность.
– Ты разве не чувствуешь мои пальцы? – Его хватка становилась все сильнее.
– Еще как чувствую!
– Значит, ты осознаешь и чувствуешь рукой?
– Да-да, осознаю и чувствую, и вообще пусти, мне больно.
– Итак, твое сознание распространяется и в руку?
– Да, – ответил я, начиная вновь обретать уверенность.
– Значит, и твой ум распространяется в руку?
– Ну да, мой ум, мое сознание распространяются по всему-всему телу, до самого края кожного покрова.
– Итак, мы можем сказать, что твой ум располагается повсеместно в пределах твоей кожи?
– Да-да, мы можем так сказать.
– А дальше, за эти пределы? – И снова в обращенных ко мне глазах сверкнула сталь.
– Нет-нет, дальше никак – я не могу чувствовать дальше кончиков своих пальцев. У меня нет сознания за пределами моего физического тела.
– Значит, ты и помыслить не можешь, о… об этой мягкой травке под чинарой у фонтана? – спросил он, заговорщически подмигнув, как будто знал, как часто я вспоминаю это ложе любви.
– Ну, конечно, могу.
– Итак, мы можем сказать, что ум распространяется и туда, за пределы кончиков твоих пальцев, по всему этому Саду?
– Да-да, мы можем так сказать.
– Значит, на самом деле наш ум – невыразимый и дальнобойный – может выходить далеко за пределы физического тела?
– Может.
– Кроме того, он сильно отличается от тела – может летать на огромные расстояния, может мыслить об иных мирах, расположенных намного дальше этих звезд, что глядят сейчас на нас сверху. Так?
– Так.
– Да и вообще ум – эта хрустальная птица – не имеет почти ничего общего с телом. Он не ограничивается этой тугой плотью и костями, его нельзя потрогать, на него не наступить, его нельзя ни увидеть, ни разрезать, ни взвесить, ни еще как-либо измерить. Правильно?
– Да, все правильно.
– Так как же ты можешь говорить, что ум – это мозг, или что он ограничен мозгом, или что он располагается в мозгу, если он может летать, куда ему вздумается, в такие места, где его и найти потом никак нельзя?
Я почувствовал
