style="font-size:15px;"> Профорг Саханова поддакивала. У неё не было детей тоже, но творческая работа была: она вычерчивала одну новую штуковину для военной промышленности, изобретение авторское, которое ей сам изобретатель принес. Возможно, за это изобретение дадут государственную премию и так далее, её тоже помянут, как соавтора.
Незаметно, но неуклонно за единственным окном серела чернота ночи, разбавляясь в синеву. А Венере Сергеевне можно было не спешить вставать, можно сколько хочешь греться под одеялом. Она и грелась под мурчание кота в самое ухо. И вот уже голубое, тусклое по-осеннему небо проглядывало вовсю за окном. А на другое утро круглый колобок луны осветил призрачным светом комнату, было полнолуние. И каждую ночь луна всё худела и худела, пока не народился новый месяц, изящный и тонкий.
Так много свободного времени Венере Сергеевне ещё не приходилось иметь. Вот уж действительно – свободное время, потому что из-за лонгета из гипса она не могла многого делать, да и врачи так велели: покой и покой. Хлебом её и рыбой кота обеспечивал Борис Прохорович, учитель, а Елизавете Фёдоровне часто ходить на третий этаж было тоже не под силу: у неё сердце барахлило.
У военного номерного завода была своя поликлиника и стационарная больница на окраине городка среди леса и сосен, с прогулочными дорожками и лавочками. Для своих пациентов посылалась специальная машина-автобус, прямоугольная, болотного цвета с красными крестами: везти больных заводских в поликлинику на лечение. В машине уже ожидали другие больные, помогали взобраться, и уже с Венерой Сергеевной заворачивали ещё за двоими. В основном, все «ломанные», костыльные.
Так вот, ездил с ними мужчина один, тоже нога в гипсе. Весёлый такой и собою, что называется, видный. Он Венере Сергеевне нравился. Не как-нибудь там, а просто нравился. Вообще все нравились ей, случайные попутчики, сведенные на время общей бедой – болезнями. Как-то по-другому с ними она себя чувствовала, проще, веселее. Даже и сама вроде делалась другой и, отвечая на вопросы, не анализировала потом как обычно, не различала граней между тем, что можно было сказать, и тем, что лишнее сказала, – отвечала, да и всё.
Ну, ясно, все делились новостями о своём самочувствии, и охотно и щедро – советами друг другу, рецептами, которые лично испробовали.
– Змеиный яд? – оживлялся тот мужчина, Степан его имя. – я много им лечился когда-то, – и насмешливо добавлял: – Так что весь я ядом пропитан и ужалить могу, как змей. —
– Да? – подхватывала разговор другая женщина. – А у меня хондроз! Так ты дорогой, прибегай в наш цех меня покусать в спину, – под общий хохот показывала она на поясницу, – ладно? Мне змеиный яд полезный! —
Даже и про жизнь свою успели некоторые рассказать. У Степана, например, жена три года назад умерла, дочка замуж вышла и уехала, остался он один.
– Не женишься-то почему? —
– Найти
