отоком сущностей и форм вскипая.Они ж блистали превращений безграничьем,
Друг друга множа, новых созидая.
Но вот идиллия особая сложилась,
Неистово в ней Жизнь затрепетала,
И форма, что материалом зародилась,
Уже в безбрежье Существом предстала.
И вновь пучиной беспределье забурлило,
Как острова, миры в себе рождая,
Чтоб жизнь своим их многоличьем наводнила,
Их сущности в свои преображая.
Они ж, сплетаясь и сливаясь, неизбежно
Все больших высей смысла достигали
И искры разума зажгли в мирах безбрежья,
А искры ярким пламенем вспылали.
А разум, движимый стремлением познанья
И постиженья сущего в теченье,
Понесся вдаль, неудержим в пылу дерзанья,
Могуч во всех преград преодоленье.
Он проникал в глубины сущностей безбрежья
И, мудрость поглощая с упоеньем,
Умножив знаньем мощь свою в сто крат, чем прежде,
Безмерной властью овладел с теченьем.
Ему подвластны стали дали и глубины,
Теченье, вечность и деяний лики.
Способен он нестись в бессмертье сквозь руины
Миров и форм к прозрениям великим.
Не всякий мертв из тех, кто, вечно недвижимый,
В провале бездны темной пребывает,
И даже Смерть в чреде веков непостижимых
Встречаясь с неизбежным, умирает.
Тот, кто в пути проникнуть в сущность смерти сможет,
Великое усердно постигая,
Во тьме почивши, тлен забвенья превозможет,
И у путей его не будет края.
И обреченный роком в бездну быть низвергнут,
Испив свой срок, отмеренный в теченье,
Восстанью к свету будет мудростью подвергнут
В грядущее путей его стеченье.
Познавший сущности безбрежий и течений
Грядущее и бывшее постигнет.
Идя чредой рождений и перерождений,
Бессмертья и всесилья он достигнет.
Но путь познания тяжел, тернист и долог,
Преодолим лишь истовым стремленьем,
Неисчислимых жертв ценой жесток и дорог,
Чреват с высот, достигнутых паденьем.
Проникнуть в тайное лишь два пути открыты.
Один – великой мудрости познанье.
Течет он средь веков грядущих и забытых,
На стойкость посылая испытанья.
Лишь тяжкий труд – залог его преодоленья
Достигнуть цели свято устремленных,
Несущих бремя сквозь страданья и лишенья,
От устремлений плоти отреченных.
Второй сокрыт в созданьи формы многосущей
Жестоких черных таинств совершеньем.
В ней обретется сущность многих собирущий[1] –
Их плоти изощренным разрушеньем.
Тот путь лишь алчный и жестокий выбирает
И, торопясь свой замысел исполнить,
Существ несметных формы прахом обращает,
Чтоб сущностями их свою наполнить.
Внимай, о сущий! Вот твое предначертанье:
Метнуть свой жребий собственной рукою.
Да будет путь твой озарен лучом дерзанья,
Забвенью неподвластен и покою![2]
Предшествие
Двуликая Ночь
И приходит Ночь…
Знойный изнурительный день, наполненный жестким и плотным, почти осязаемым светом немилосердного и неумолимого солнца, сменяется наконец прозрачными бархатными сумерками, несущими умиротворенность и предвкушение блаженного отдыха. Напряженные усилиями члены расслабляются, разморенное жарой тело дышит легко и радостно. Можно наконец освободиться от душного необъятного халата и шемага и подставить ветру обнаженную голову. Ветер, который днем, налетая жестким потоком, обжигает лицо и руки упругими струями жара и песка, заставляет глаза слезиться от пыли и скрипит песком на зубах, сейчас нежно обнимает и ласкает кожу, словно атласное покрывало. Ветер этот живителен: он уносит напряженность из тела, тяжесть из головы и проясняет мысли. Он наполняет грудь легким воздухом, отчего кровь начинает быстрее струиться по жилам, проникая в самые дальние и глубокие уголки тела и принося в них целебные соки, отчего приходит неописуемое блаженство.
Сумерки
Скопидом (
Стихи автора.
