невооруженным глазом, – усмехается язвительно, а я краснею. – Ты меня хотела. Даже в той комнате. Даже при мудаке Глебе. Если бы трахнул… – Якоб осекается.
– Договори.
– Заткнись. Сейчас больно будет.
И правда, он прикладывает к коленям тампон с перекисью, придавливает к ране, и я вскрикиваю от пекущей боли. Якоб конечно ни малейшей попытки меня успокоить, или хотя бы подуть на колено, не делает. Прислоняет другой тампон к руке. Останавливает кровь и бинтует руку.
– Ты прямо раненый боец, – усмехается.
– Скажи, что хотел сказать, – возвращаюсь к прежней теме. Мне стыдно. Но почему-то отчаянно хочу услышать его мысли. Это мне очень важно. Мы впервые говорим о нас. Нет, конечно никаких «нас» не существует. По сути мы вообще впервые так тесно общаемся. И вопреки всему во мне снова просыпается что-то, разгорается маленький уголек надежды.... И я, как смертельно замерзший путник, едва живой от усталости и холода, ползу к единственному источнику света из последних сил.
– Тебе не понравится. Снова плеваться начнешь.
– Нет. Правда. Ты прав во многом. Я очень виновата. Я убью эту суку Светку.
– Не нужно. Я с ней поговорил. Больше она в твоей школе не учится.
– Даже так? Когда ты успел?
– Я все быстро решаю. Особенно дела, с которыми хочется расквитаться поскорее. – Снова злой взгляд на меня.
Ну конечно. Намек понят. Я заноза, которую надо вытащить как можно скорее. Вот чем меня считает Штаховский… всегда считал. Но все равно бросаюсь на всполохи пламени, даже понимая, что будет больно. И ожоги заживать будут долго.
– Так ты договоришь свою мысль?
– Покоя не дает?
– Люблю когда все предельно ясно.
– Хорошо. Но ты в ответ пообещаешь, что больше никаких вывертов, до самого конца каникул.
– Естественно! Я же сказала, что причина в Светке. Но Глеба я тоже грохнуть хочу. Какая же он мразь! Ненавижу!
– Ему тоже досталось.
– Ты избил его?
– Это уже второй вопрос. А я тебе обещал только один…
– Хорошо. Тогда ответь на первый.
– Хорошо, – вздыхает Якоб. – Ты возбудилась, детка. От меня. Даже там. Где тебя изнасиловать хотели. Где стоял этот придурок с членом наизготовку. Если бы я взял тебя прямо там… тебе бы понравилось. Но это неправильно. Я никогда не дам тебе то, что ты хочешь. Никогда не буду с тобой. Запомни это и очнись уже от своих детских фантазий. Пора взрослеть.
Последние три фразы Якоб не смотрит уже на меня. Сосредоточенно собирает обратно в аптечку бинты, перекись, ватные тампоны. И выходит из комнаты.
Спрыгиваю с комода на пол и долго сижу как оглушенная, пялясь в одну точку. Его слова разбили меня, уничтожили. Так сильно никто и никогда меня не опускал лицом в грязь. Я задыхалась, легкие горели от этого унижения. Сгорала заживо
